Включила телефон. И набрала Ваську. Через несколько долгих гудков подвыпивший брат все же ответил.

— Алле! Варюхин, привет! С наступающим! — на заднем фоне гремела музыка и орали десятки голосов.

— Привет, Вась, у меня проблема! — она покосилась на Гордея. Тот вздернул бровь.

— Одну секунду, я выйду где по-тише! — через несколько минут ор в телефоне смолк, — что там у тебя? Что-то с Горынычем? Мать сказала, ты решила выспаться, вот я и не тревожил.

— Нет-нет, — поспешно заверила Варька, — у нас все хорошо… Тут такое дело… Мужчина с грудным ребенком ехал к свой матери, она отдыхает в нашем санатории… — Морозов вздернул вторую бровь.

— Так…

— Но машину замело снегом и он добирался пешком… Но провалился в мое озеро…

— Ого, — заржал Васька, — ты его выловила? Говорил же, загородиться надо!

— Ну… в общем да… Но понимаешь… Им надо в санаторий…

— Это понятно, малышка, но к тебе сейчас разве что на вездеходе…

— Вась, но у тебя же есть тракторец специальный, как там его… может расчистите? Э-э-э… человек говорит, что заплатит! — она вновь покосилась на Морозова. Тот с Варьки глаз не спускал.

— Я бы с радостью, но ты видела сколько времени?

— Сколько?

— Чуть больше часа до Нового Года, мелкая! Сейчас я никого не смогу посадить за снегоуборщик!

— Бли-и-и-н!

— Вы уж продержитесь как-то пару часиков! Мужик приличный хоть? Нормально себя ведет?

— Да, Вась, мужик приличный… — грустно ответила Варька. Эх, а она уже размечталась, что ее проблема от нее переедет в самом ближайшем времени.

— Так, говори мне как зовут эту женщину, я ей передам, что с сыном все хорошо, — продолжал Васька.

— Как зовут Вашу мать? — спросила Варька Морозова.

— Морозова Елизавета Ильинична, — ответил мужчина, — сто первый номер кажется.

— Морозова Елизавета Ильинична, сто первый номер, — сказала девушка в трубку, а про себя обрадовалась, что не называла Ваське фамилию своего обидчика. Лучше ему не знать, кто застрял в ее озере. Иначе драки не миновать!

— Хорошо! Записал! Слушай, мелкая, продержитесь пару часиков, накорми человека, чаю налей, а я, если не найду никого трезвого, сам расчищу дорогу. Успокой его, скажи, что мы клиентов не бросаем в беде!

— Хорошо… скажу, Вась, спасибо! С наступающим… — и отключилась.

— Ну? — спросил Гордей, — что там?

— Часа два просили подождать…

— Блин! — ругнулся Гордей, — а что же с Алькой делать? Она два часа не потерпит…

— А она… э-э-э… грудь ела или смесь? — спросила Варька и покраснела.

— А я почем знаю… наверное смесь, если ее к бабушке отправили! — развел руками мужчина.

«Зачем он меня обманывает, что не отец ребенку?» А вслух сказала:

— Я могу попытаться укачать ребенка. Пойду в спальню, здесь… слишком громко… Хорошо?

— Ну… хорошо… — согласился нежданный гость.

Варька пошла в комнату, а Гордей ее окликнул:

— Варя!

— Что? — «надо же, не Ёлкина!»

— Спасибо тебе за помощь!

— Пожалуйста! — ответила девушка не оборачиваясь. Войдя в спальню закрыла за собой дверь.

Горыныч спал, посасывая большой пальчик. Варька села на край кровати с девчушкой и оголила грудь. Специальное платье для кормящих имело потайную застежку и разрез.

«Возьмет мою грудь или не возьмет?» Варька еще в роддоме подкармливала чужого малыша, у мамы которого долго не появлялось молоко. Зато Варька обладала отличной лактацией! Налитая грудь часто «протекала», приходилось постоянно менять прокладки для груди.

К счастью, ребенок не был привередой! А возможно девочка просто проголодалась? Детский ротик с жадностью впился в предложенный сосок и зачмокал. «Значит все-таки Лола кормит грудью!» Варька замерла, засмотревшись на ребенка.

«Кто бы мог подумать? Я кормлю грудью ребенка соперницы и любимого человека! Как же иногда круто может повернуться жизнь…» Прислушалась к себе, но нет, она не испытывала злости или отвращения к этой девочке. Дите-то в чем виновато?

«А глаза и нос папины… Красивая девочка… И с Гордюхой моим похожи…» Крупная слезинка выкатилась из глаза и побежала по щеке. Варька вытерла ее ладошкой, но было уже поздно. Поток хлынул. Она беззвучно плакала, не успевая растирать слезинки по лицу, они текли по шее, капали на грудь…

«Господи, ну зачем мне это все… Так больно… Никогда бы больше его не видеть, ничего не знать! Не хочу! Не могу!!!»

Девчушка заерзала на Варькиных коленях, отвлекая от горьких дум. Алька нахохлилась вся, грудь выпустила из ротика, ножки поджала и… в общем с громким пуком испачкала памперс.

— У-у-у… еще веселее, — пошмыгала Варька носом и захохотала, но вовремя спохватившись закрыла рот ладошкой, — теперь я тебе и памперс сменить должна…

Вздохнула и принялась за неприятное дело.

Хорошо, что все необходимое было в спальне. «С ума сойти! Я вытираю какашки его дочери от другой женщины… И кто я, не дура? Дура! Набитая… Такая фигня только со мной и могла произойти… Вот с Баевой такой номер не прошел бы, это точно!»

Она сменила девчонке подгузник, вытерла попку влажными салфетками (пойти с ней в ванную не решилась)надела чистый и вновь облачила в ту же одежду.

«Если мне повезет, то Гордей ничего не узнает про Горыныча, через два часа уедет к своей матери в главный корпус и все… мы больше никогда не увидимся. Мне бы только чуточку везения…» «Главное, чтоб Горыныч не проснулся… авось и пронесет…»

Алька вновь потянулась "за едой". Пришлось дать. Что делать, голодный ребенок…

Минут через пятнадцать, чистый и сытый ребенок уснул, выпустив наконец грудь изо рта. Варька положила девчушку на подушку, оправила платье, очередной раз возблагодарила Бога, что Горыныч сладко спит и вышла в гостиную.

И что вы думаете она застала? _Читай на Книгоед.нет_

Морозов сидел за ее маленьким кухонным столом и допивал бутылку самогонки!

Варька ахнула. Тихонько положила ребенка вместе с подушкой на диван и громким шёпотом сказала:

— Да в ней же 80 градусов! А Вы… ты… без закуски!

— О, Ёлкина… Да ты Ёлкина и правда волшебница… у тебя даже чужие дети на руках засыпают, — раскрасневшийся Гордей с удивлением посмотрел на уснувшего ребенка, — лихо ты… молодец… спасибо, я твой должник…

— Не стоит, — сухо ответила девушка, — прочистят дорогу, уедете… уедешь, — поправилась она, — и больше никогда не встречайся на моем пути… это лучшая благодарность!

— Это грубо! Прозвучало, словно я твой враг! — у подвыпившего мужчины вытянулось лицо, — а вообще-то это ты меня бросила на пороге свадьбы!