- Не на…

Так она меня и послушалась! Ночь нашей встречи - только наоборот.

Мы пролетели совсем немного.

Кончились силы у моей Эльвицы.

- Идем, Влад! Скорее! Здесь… здесь кладбище! Может, удастся спрятаться…

Как там называются кладбища на казенном канцелярите? Места упокоения? Самое место для таких, как мы.

Кое- как перебираемся через ограду, бежим между надгробиями и обелисками. Негде здесь спрятаться, негде! Это вам на Западная Европа или Англия с их фамильными склепами и комфортабельными усыпальницами. Тут не укроешься ни от солнца, ни от Бессмертного Монаха!

Визг пуль, из ближайшей могильной оградки летят искры. Но стреляют не сзади, а откуда-то слева. Обошли!

Наугад палю из Генрихового обреза. Масляный шелест металла. Сколько у нас осталось патронов? Бежим в другую сторону. Ноги путаются в кладбищенской траве, увязают в жирной глине.

Рыжее пламя бьет спереди. Снова, не целясь, стреляю в ответ; падаем, откатываемся в сторону. Эльвира отбрасывает разряженную винтовку, достает пистолет.

Отползаем под прикрытие высокого гранитного надгробия с фигуркой возносящегося ангела наверху. Щелчки пуль. Нас они не достают - но попробуй только высунься!

И тут я наконец отчетливо понимаю, что это - все. Совсем. Горизонт уже начинает окрашиваться розовым, нестерпимое сияние проникает даже сквозь закрытые веки, все тело жжет разгорающимся огнем, мысли путаются, в ушах нарастает комариный звон.

Им даже нет надобности подбираться к нам, чтобы нашпиговать серебром. К чему? Достаточно просто не давать нам высунуться еще несколько минут. Остальное сделает всходящее солнце.

Говорят, огонь очищает…

Нет! - отчаянная, невозможная надежда вспыхивает внезапно.

Я заставляю себя открыть глаза.

- Эли, ты слышишь меня?

- Слышу, - слабый, истекающий прозрачной дымкой шепот. - Мы… умираем? Навсегда?

- Нет! Мы не умрем! Есть выход…

- Не надо, Влад. Не обманывай меня… и себя.

- Но я говорю правду! Ты помнишь, что сказал Генрих? Главное - поверить, убедить себя в том, что невозможное - возможно! И тогда невозможное станет реальностью, Эли! Вот он, наш шанс! Мы должны попытаться!

На миг ее затуманенные слезами глаза вспыхивают прежним шальным огнем изумрудов с золотистыми искорками.

- Скажи мне, что делать, Влад! Скорее! Я вся в огне!

- Это не огонь, Эли! Это всего лишь солнце. В нем нет ничего страшного, Эли! Разве ты не помнишь, как приятно касание солнечных лучей? Как золотистое тепло разливается по телу, даря силу, даря жизнь? Вспомни, Эли!

- Говори, Влад! Говори еще! Мне кажется, я…

- Даже в самую жару солнце не убивает, Эли, и ты сама это хорошо знаешь. От него лишь прячутся в тень - чтобы не напекло голову. А ранним утром, когда по низинам курится туман - его вдруг пронзают первые, еще робкие лучи, которые несут с собой тепло. Ты ведь помнишь, каково это - после промозглой сырости подставить обнаженное тело лучам солнца, ощутить его древнюю, живительную силу, увидеть, как играет радуга в каплях росы. Солнце - это жизнь, Эли! И это неправда, что мы - мертвые. Ты сама всегда говорила мне, что я - живой. Что у меня теплые руки…

- Говори, Влад! Говори еще…

- …Мы живы по-своему, Эли, и если нам не могут повредить сталь и свинец, которые убивают людей - то чем нам может быть опасен солнечный свет? Ведь мы не боимся его, правда, Эли? Конечно, мы не боимся! Мы с тобой ждем рассвета! А когда взойдет солнце, мы спокойно встанем ему навстречу, мы поприветствуем его, взявшись за руки - а потом уйдем отсюда, и майор Жан с его людьми ничего не смогут нам сделать! ИХ время заканчивается, ночь уходит, и с нею - все кошмары и страхи. И стоит только взойти солнцу…

Два одинаковых высоких ложа, похожих на надгробия. Два тела, наполовину погруженные в прозрачный студень, под пригашенными до поры бестеневыми лампами.

Теперь я знаю: это - мы с Эльвирой. Это мы лежим там, в склизком студне, с тянущимися к нашим головам проводами.

Голос.

Темный пурпур, прожилки фиолетового, уход в багрянец. На самом краю - чернота хриплых трещин.

- Уже совершенно нечеловеческая физиология… просто поразительно!…к финальной стадии сценария…уверены… вампиров… солнечный свет…подопытные умрут.

- Приступайте.

И лампы над нами разом вспыхивают в полный накал!

Свет. Режущий, слепящий. Зажмуриваюсь.

Надо скорее что-то сделать. Что-то очень важное. Надо…

Это требует огромного усилия, как тогда, когда я безвольно стоял, ожидая Бессмертного Монаха.

Но я все же сделал это!

Я повернул голову.

И изумруды Эльвириных глаз полыхнули мне навстречу веселыми золотыми искорками.

Страх ушел.

Боль ушла.

Тело ушло, растворилось, исчезло.

Остался лишь свет, живой, теплый - мы плыли в его волнах, мы пили его, мы купались в нем…

…Когда взойдет солнце, мы встанем ему навстречу… Мы уйдем отсюда - стоит только взойти солнцу…

- Смотрите, что это?! Смотрите!

- Что происходит?!

Эльвира протянула мне руку (руку? у нас ведь больше нет тел!… Не важно.) - и я протянул ей навстречу свою.

Маленькая теплая ладонь.

ТЕПЛАЯ!

- Пошли отсюда?

- Пошли.

- Держите их, держите!

- Этого не может быть! Это невозможно!…

Два вплавленные в студень тела под сияющими лампами исчезали!Истончались, быстро становясь прозрачными, исходили дымкой, туманом, теплым светом…

Все. Тел больше нет.

Некоторое время мы, невидимые, с улыбкой наблюдали со стороны за мечущимися внизу людьми, слушая их бессвязные выкрики. Но пора было уходить. Теперь мы знаем «дорогу» сюда. Может быть, мы еще вернемся. Может быть.

- Нас ждут, Влад, - Эли смотрела куда-то вверх.

Потолка в комнате уже не было. Вместо него над нами дрожало, переливалось, звало радужное сияние; вот в нем начало проступать человеческая фигура.

Откуда- то я знал, чтоегоследует называть Куратором.

И еще я понял, что нам действительно пора.

* * *

Два сияющих неземным светом силуэта взмывают в рассветное небо, скользя меж лучей восходящего солнца. Их сияние заставляет глаза слезиться, не давая толком рассмотреть возносящихся, и люди в камуфляже, что залегли меж кладбищенских обелисков, выпускают из рук оружие; преклонив колени, благоговейно осеняют себя крестом. Не каждому дано лицезреть…