Абвениарх был прав, и как же отвратительна была его правда. Эрнани поднял измученный взгляд.

– Мастер Коро, Рино назвал тебя братом. Что скажешь ты?

Что он может сказать?! Спасая Ринальди, Диамни готов был пойти на казнь, готов, ненароком коснувшись зачарованной решетки, стать живой статуей, но тогда художник не колебался, а сейчас не знает, что отвечать. Справедливость по отношению к одному, к тому, кого ты любишь, и беда для многих тысяч… Вот они, «Уходящие» мастера Сольеги! Вот о чем кричит взгляд Унда, предающего свою любовь, чтобы не предать свой долг перед живущими и теми, кто еще лишь должен родиться.

– Если бы Ринальди был жив, он отдал бы свою честь за жизнь Гальтар и анаксии. Мы должны скрыть правду, Эрнани. Хотя бы на время.

– На время, – подался вперед Эрнани, лицо его просветлело, – вот именно! На время, пока все образуется…

– Вряд ли такое случится, – Абвениарх был беспощаден, – но теперь и впрямь пора похоронить своих мертвых. Эрнани Ракан, я всю жизнь служил – нет, не Абвениям, которые ушли, и никто не знает, вернутся ли. Я служил и служу Золотой Анаксии. То, что я скажу тебе, я собирался сказать Эридани и надеялся, что он поймет. Однако то, что для анакса, владеющего Силой, было лишь одной из возможных троп, для тебя становится единственной. Ты должен отказаться от Силы Раканов и веры в Абвениев. Ты должен оставить Гальтары с их призраками и построить новую державу, которая держится не на дарах Ушедших, а на разуме, мече и золоте.

– Как я могу отказаться от того, чего у меня нет? – В голосе юного анакса безнадежность мешалась с… презрением? – И как ты, именно ты, можешь говорить о смене веры?

– Тебе не исполнилось и семнадцати. Когда тебе минет шестьдесят шесть, ты перестанешь удивляться. Ты отречешься от Силы Раканов именно потому, что ей не владеешь. Пережитый Гальтарами ужас возродил веру в древние запреты и Силу Раканов. Гальтары не сомневаются, что Ринальди разбудил чудовищ, а Эридани ценой собственной жизни загнал обратно, но столица – это еще не анаксия.

Все, ты слышишь, все должны знать, что Эрнани Ракан может вызвать Зверя. Может повелевать стихиями, распознавать ложь, говорить с дальними соратниками, узнавать прошлое и видеть будущее. Может, но не желает. И все же, если анакса загонят в угол, он, спасая державу, нанесет удар, причем такой, от которого не оправиться.

– Я – плохой лжец. Как я объясню свое нежелание жить по старым законам? Ведь есть праздники, обычаи, когда анакс…

– Именно поэтому ты перестанешь быть анаксом, а назовешься иначе. Кесарем, императором, базилевсом… Красивых слов много, а использовать Силу тебе помешает новая вера. Тебе придется стать эсператистом. Гайифские безумцы называют Абвениев демонами. Неудивительно, что ты, уверовав, не захочешь черпать из источника Зла.

– Эсператисты?! – перед глазами Диамни всплыл набросившийся на Ринальди кликуша, хотя… хотя крики о зле могли относиться к Беатрисе. Неужели эсператист что-то почуял?!

– Мастер Коро не любит эсператистов? – поднял бровь Абвениарх. – Я их тоже не люблю, по крайней мере, теперешних. Но я отправлю к ним нескольких очень разумных молодых людей, снабдив каждого какой-нибудь тайной. Разумеется, лишь одной.

Через несколько лет чтящих и ожидающих будет не узнать, а про тебя, анакс, я распущу слух, что, потрясенный мощью открывшейся тебе Силы, ты поклялся не пускать ее в ход без крайней на то необходимости. Потом сплетни станут более определенными, начнут шептаться, что ты тайный эсператист. Опасности в этом нет, поскольку Создатель не более чем порожденный гайифскими мятежниками фантом. Он не нашлет и не изгонит чудовищ, не обличит лжеца, не очистит прошлое и не призовет родную кровь.

– Поступай, как считаешь нужным, – голос Эрнани звучал безжизненно и устало. – Не знаю, что бы я сделал, будь у меня Сила, может, и впрямь от нее бы отказался… Что я должен делать?

– Сейчас тебе следует отдохнуть, – твердо сказал Богопомнящий. – Анакс должен заботиться о своем теле.

– Я отдохну, – все так же безжизненно и ровно пообещал Эрнани.

Абвениарх поднялся и вышел. Стук двери, голоса стражников, шелест листьев за окном…

– Ринальди снова убили. – Эрнани проковылял к окну и захлопнул створки. – Предали и убили. На этот раз мы с тобой. Его братья!

– Мой анакс… Эрнани… Не говори сейчас ничего. Завтра Лэнтиро Сольега покажет тебе «Уходящих». Не скажу, что тебе станет легче, но ты поймешь, что иначе нельзя.

9

Ринальди

– Тверд ли ты в своем решении?

– Да.

– Ты отказываешься от своего имени, от своей памяти, от своего естества?

– Да.

– Клянешься ли ты в верности Пламени? Признаешь ли власть Архонта? Готов ли к бою и к вечности?

– Да.

– Войди.

Черное и алое… Крытая поседевшей травой степь, клубящиеся облака, тревожно кричащие птицы, уводящая в раскаленную бездну дорога. Он уходит в Закат, потому что больше идти ему некуда. Все кончено, он был, теперь его не будет.

– Ты имеешь право на свою последнюю правду. Хочешь узнать о прошлом, прежде чем оно перестанет быть твоим?

Не хочет – должен, пусть и на мгновенье.

– Да, я хочу знать.

– Ты получишь ответ. Спрашивай.

– Как умерли мой брат и мастер Сольега?

– Анэсти Ракана убил Эридани Ракан. Эридани Ракана убил ты. Мастер Сольега жив.

– Значит… значит, ада лгала?

– Да.

– Во имя Астрапа, зачем?!

– Она избрала тебя для Этерны и для себя. Если бы ты знал правду, ты бы не ушел с ней.

– Будь оно все проклято! Что с Диамни и Эрнани?

– Эрнани – анакс. Диамни Коро с ним. Не думай о них. Ты для них мертв.

– Что еще было ложью?

– Многое.

– Я хочу знать правду.

– Спрашивай.

А надо ли? Он всегда выбрасывал из головы то, о чем не желал помнить, и жил дальше. Будь иначе, не остался бы в Гальтарах после того, как они с Эридани орали друг на друга из-за Чезаре. И потом, когда назло Абвениарху протащил на Террасу Мечей его леворукого племянничка… Богопомнящий неистовствовал, анакс рычал, а эпиарху-наследнику хотелось одного – послать надутых умников в Закат, а еще лучше удрать туда самому. Он бы и удрал, но в тот день будто нарочно объявили о помолвке Лаиссы. Бедолага Эрнани глядел на сестричку Чезаре такими глазами… Не бросать же было мальчишку наедине с болезнью и разбивавшей мечту свадьбой! Бегство пришлось отложить, а потом еще, и еще… пока наконец Закат не явился за ним сам.

– Ты долго молчишь. Ты больше ничего не хочешь и не ждешь. Ты готов.

– Нет!