Девушка опять задрожала, когда он обхватил губами бутон ее женственности и она почувствовала ласку его втягивающих движений. Тело Онести затрепетало. Испытывая приятное удовлетворение, Уэс продолжил дарить ей наслаждение, пока тихие стоны и полная расслабленность Онести не возвестили, что она больше не может терпеть эту сладостную пытку.

Подхватив девушку, Уэс отнес ее на покрытую атласным покрывалом кровать. Сердце его громко стучало. В тусклом свете на шее девушки блеснул золотой медальон. Уэс не отрывал взгляда от ее обнаженного тела. Темные волосы разметались по подушке, утонченное лицо порозовело. Подобно человеку, умирающему от жажды, он упивался ее нежным взглядом… взглядом, который выражал полную покорность…

Уэс стоял над ней, тяжело дыша и неотрывно глядя на нее. Взгляд его был загадочен. Забыв о своей наготе и еще не остыв от исступленной страсти, которую только что пережила, Онести позволила Уэсу молча разглядывать ее. Она никогда не испытывала ничего подобного. Его прикосновения, такие нежные, и ласки, о которых она никогда даже не подозревала, потрясли ее до глубины души.

Сердце Онести снова тревожно забилось, когда глаза Уэса загорелись огнем и он лег рядом с ней. Она опять задрожала и прильнула к нему, а он стал нежно гладить ее. Онести ощутила мускусный запах мужского тела, в то время как Уэс осыпал поцелуями тело девушки, находя потаенные местечки, от прикосновения его губ к которым она испытывала особое наслаждение. Своими ласками он снова возбуждал в ней горячее желание.

Из уст Онести непроизвольно вырвался протестующий возглас, когда Уэс неожиданно отстранился. Она попыталась снова прижаться к нему, но он воспротивился, сохраняя дистанцию между ними. Их взгляды встретились. Когда Уэс наконец заговорил, голос его дрожал:

— Ты хочешь меня, Онести? Скажи.

Не уверенная, сможет ли она говорить при таком бурном биении сердца, Онести решила ответить жестом. Она коснулась рукой его теплой напряженной щеки. Желая попробовать ее на вкус, Онести притянула его голову к себе и прижалась губами к щеке, затем перешла к губам, лизнув их перед тем, как накрыть своими губами. Она ощутила влажность его поцелуя, однако Уэс снова резко отстранился.

— Скажи, что ты хочешь меня, Онести! Мне надо услышать это от тебя.

Девушка молчала.

— Скажи же!

— Уэс, пожалуйста…

— Онести, я хочу услышать эти слова.

Едва сдерживаясь, Онести прошептала:

— Я хочу тебя.

Наступила тишина.

— Уэс?

— Я не расслышал. Повтори.

— Я хочу тебя, Уэс, и ты знаешь это.

Он снова поцеловал ее… затем еще и еще. С каждым разом поцелуи становились все крепче и настойчивее. Возбуждение Онести достигло наивысшей степени, и она начала отвечать поцелуем на поцелуй, лаской на ласку. Ища его тело, Онести принялась расстегивать пуговицы на рубашке Уэса, жадно стремясь ощутить тепло его кожи.

Сердце ее бешено колотилось от страсти, когда Уэс неожиданно затих. Онести почувствовала, что он внезапно изменился, и резко отшатнулась от него. Она похолодела, увидев, что вся его страсть куда-то улетучилась и перед ней возник совсем другой Уэс, холодный и расчетливый. Истинную суть происходящего Онести поняла, когда он наконец заговорил ледяным голосом:

— Ты и сейчас считаешь, что я надоел тебе, Онести?

Девушка не смогла что-либо ответить.

— Я задал вопрос, Онести. Разве не это ты говорила мне недавно внизу? — Отказываясь верить, что все это происходит на самом деле, Онести молчала, а Уэс продолжил: — Может быть, я и не надоел тебе, зато ты мне надоела, и потому хочу попрощаться.

Уэс поднялся с кровати. Она не произнесла ни звука, тогда как он протянул руку за шляпой, лежащей поблизости на стуле. Немного помедлив, Уэс надел ее и коснулся края поля в вежливом приветствии:

— Благодарю вас, мэм.

Онести молчала, неподвижно наблюдая, как техасец закрыл за собой дверь.

Музыка внизу оглушила его, когда он вышел в коридор. Уэс прислушался: за дверью спальни Онести было тихо.

Дыхание его выровнялось, лицо приняло решительное выражение. Уэс расправил плечи и направился к лестнице.

Он сблизился с Онести… слишком сблизился. Инстинкт и блеснувшая в последний момент искра здравомыслия спасли его от ненужной связи. В момент прозрения он ясно понял, что должен отказаться от Онести.

Она не представляла, как была близка к тому, чтобы осуществить свои замыслы. Но будь он проклят, если даст ей шанс снова посмеяться над ним!

Уэс неуверенно двинулся вниз по лестнице.

Однако Онести и не думала смеяться над ним.

Он вспомнил, как она только что посмотрела на него, и подумал: «Стоило ли так мстить ей?»

Пламя лампы зашипело и погасло. Все погрузилось в полный мрак. Полоска света, пробивающаяся из-под двери в коридор, была единственным освещением в темной комнате. Онести долго смотрела на нее, но видела лишь бесстрастное выражение лица Уэса, когда он коснулся своей шляпы и вышел.

Девушка ощутила внутреннюю дрожь. Ей стало холодно от взгляда и слов Уэса. Она протянула руку к покрывалу в изножье кровати и укрылась им. Острее, чем лезвие ножа, ранили ее слова техасца.

Онести закрыла глаза, чтобы избавиться от боли. Она вела себя ужасно глупо и получила хороший урок, который никогда не забудет.

Безжалостное утреннее солнце нещадно палило. Голова Джереми раскалывалась, на лбу выступил пот, в то время как его лошадь медленно плелась по разбитой дороге. Приподняв шляпу, парень провел дрожащей рукой по влажным светлым волосам и вытер рукавом лоб, затем пришпорил лошадь.

Содрогаясь от невыносимой тряски, Джереми громко выругался и, натянув поводья, заставил животное перейти на прежний неторопливый шаг. Он был в пути с восхода солнца, все время двигаясь в северном направлении. Несмотря на ужасное физическое состояние, усугубляемое нарастающей жарой и надоедливыми насекомыми, Джереми твердо решил во что бы то ни стало продолжать путь.

Если бы Биттерс, как обычно, появился в городе прошлым вечером, все сложилось бы по-другому. Но он не приехал, и вместо разговора с ним Джереми всю ночь пропьянствовал, пытаясь залить вином неуверенность в себе.

Парень протянул руку к фляге. Язык казался ватным, в горле пересохло, и головная боль не прекращалась. Память услужливо воспроизводила в сознании невыносимые для него картины: Онести в объятиях техасца, что-то шепчущего ей; их почти соприкасающиеся губы; выражение лица Онести, не видящей никого, кроме бывшего рейнджера.

Джереми поднес флягу ко рту и сморщился, когда теплая жидкость смочила горло. Он не знал, зачем подошел к ним, когда они стояли у бара, но сразу сообразил, что допустил ошибку. Хауэлл, этот высокомерный ублюдок, смешал его с грязью! Джереми видел выражение лица Онести. Какое-то мгновение она смотрела на него глазами Хауэлла, и ей он не понравился. Не в силах вынести это, он ушел, поклявшись, что больше никогда не даст Онести повода так смотреть на него.