перейдем ко второй.

Поднявшийся ветер разметал мои волосы по лицу. Удерживая Ашера за шею одной рукой, я отняла вторую, чтобы заправить выбившиеся пряди.

– Мими решила не возвращаться, так?

По его лицу скользнула тень улыбки.

– Нет. Она ждет тебя.

Пока мы приближались к земле, я сосредоточилась на непоколебимой уверенности Мими, а не на том, сколько пути нам предстояло преодолеть. Вернее, мне еще предстояло преодолеть.

И я говорила не о земле под нами.

Ашер сделал невозможное. Смогу ли я?

Глава 18

Когда мы вернулись в гильдию Нью-Йорка, старшие неоперенные как раз заканчивали ужин или готовились к выходу в город, на миссии или ради развлечений. Несколько остановились и уставились на нас с Ашером.

– Раз уж я здесь, Сераф, давай заглянем в Зал Оценки, и ты покажешь, кого мне завтра предстоит перевоспитать.

– Ты вымоталась, Селеста. Почему бы тебе не пойти домой, а я…

Раздался пронзительный визг «Apa», за которым последовал маленький светловолосый торнадо, мчащийся прямо к Ашеру. Он пригнулся как раз вовремя, чтобы поймать налетевшего ребенка.

Поднявшись, архангел убрал волосы с ее лица.

– Почему ты все еще не спишь?

Мое сердце замерло.

Лей…

Моя подруга здесь, в новом теле, но она прямо здесь. Протяни я руку, и смогу ее коснуться.

Я уже к ней прикасалась.

– Я пыталась заснуть, но мне приснился очень плохой сон, apa. – Она вздрогнула. – Было так страшно. Там был мужчина. И он душил меня.

Я судорожно втянула воздух. Может ли она… Может ли вспоминать прошлую жизнь? Четыре года назад мужчина пытался задушить Лей, мужчина по имени Тристан. Он был лучшим другом Джареда и настолько привязан к нему, что, когда почувствовал, что теряет своего друга из-за Лей, то попытался ее устранить.

Лей рассказывала мне, как ей было страшно, не столько за себя, сколько за Джареда, который, в отличие от нее, тогда не был бессмертным. Он ворвался в спальню и сбросил Тристана с балкона в фонтан во дворе, тот самый, с каменным ангелом, чьи крылья разбил в детстве.

Неужели Ашеру не удалось лишить душу Лей этих воспоминаний? Возможно, души нефилимов отличались от человеческих. Вероятно, именно это имела в виду Мира, говоря о том, что некоторые из них невозможно спасти.

Мы поймали взгляды друг друга над головой Найи. От беспокойства зрачки Ашера сузились. Он нервничал из-за того, что она слишком много помнит, из-за того, что я могу ее предать или из-за ее всхлипов? Знал ли он вообще, что Тристан душил Лей? Говорила ли она ему об этом?

Ашер прошептал что-то на ухо Найе, что заставило ее многократно покачать головой, а затем добавил что-то еще, и тогда она отняла голову от его плеча и оглянулась.

– Селеста!

Мое сердце так бешено колотилось, что воздух, пахнущий жимолостью, завибрировал.

– Привет, малышка. – Я попыталась улыбнуться. Не получилось.

К нам подошла офан Пиппа.

– Прошу прощения, Сераф. Я вывела Найю на небольшую прогулку, дабы успокоить, чтобы она не разбудила других деток. Позвольте мне забрать ее у вас. – Она протянула руки, отчего Найя уткнулась головой в шею Ашера и обвилась вокруг архангела почти так же яростно, как я цеплялась за него, когда мы висели высоко над парижскими крышами.

– Спасибо, офан, но я сам уложу ее в постель. – Он поцеловал Найю в макушку. – После того как закончу с Селестой.

Сегодня архангел просто полон сюрпризов. Уложит ее в постель? Интересно, рассказывал ли он ей сказки и сидел ли у изножья кровати, пока она не заснет? Не все родители были такими, как мои, но большинство не слонялись по гильдии ни днем, ни ночью.

Когда Ашер кивнул в сторону Зала Оценки, я отступила на шаг, затем повернулась, и подошвы моих сапог заскрипели по кварцу с огненными прожилками. За полукруглыми столами сидела только еще одна неоперенная. По иронии судьбы ею оказалась та самая девушка, которую я встретила в «Трэпе» с ее подругой-истинной, накануне того, как моя жизнь перевернулась с ног на голову.

Если при виде Ашера и Найи ее глаза не округлились, то при виде меня ресницы взметнулись вверх. Печально известная неоперенная Селеста, посетившая Зал Оценки, несомненно, шокировала.

Я выдвинула табурет, его ножки заскрипели по яркому кварцу. Ашер сел рядом со мной, Найя устроилась у него на коленях. Прижав ладонь к стеклянной панели, чтобы включить голоранкер, я еще раз взглянула на крошечное тело, в котором находилась душа моей лучшей подруги.

Лей и Найя были единым целым, но Найя не хранила наши общие воспоминания. Она не помнила наши бесконечные игры в «Ни да, ни нет». Не помнила, как я теряла перья, когда меня называли «крылышком» и я отвечала ругательствами, недостаточно изобретательными, чтобы скрыть их истинный смысл. Она не помнила, как я выбрала грешника в Париже, чтобы быть рядом с ней в ее последние дни.

Мне хотелось украсть ее у Ашера и обнять.

Хотелось поведать ей все истории о нас. Все, что мы делали вместе.

А потом услышать, как она скажет мне, что все будет хорошо.

Но она ребенок.

И ее зовут Найя.

Не Лей.

Сцепив руки на коленях, я смотрела, как Ашер распутывает ее волосы своими длинными пальцами. В его движениях чувствовалась любовь.

Любовь и связь.

Ревность подняла свою маленькую голову, потому что это меня Лей так любила… Это мне она принадлежала. Ну, мне и Джареду, но не Ашеру.

А теперь она его.

Только его.

– Не ее. Выглядит некрасиво. – Найя сморщила крошечный носик на трехмерное изображение, которое сияло на стеклянной панели.

Я взглянула на грешницу и увидела, что женщина по имени Барбара Хадсон смотрит на меня в ответ, ее рот так сжался, что морщины вокруг него сияли, точно солнечные лучи. Я успела прочитать только ее счет – 100 баллов – и количество месяцев, которые она провела в системе – 400, прежде чем Ашер наклонился и ввел имя на стеклянной панели.

Когда лицо женщины сменилось лицом мужчины с кустистыми белыми бровями, массой седых волос и оценкой в 82 балла, я спросила:

– Что сделала эта Барбара Хадсон, чтобы получить трехзначный балл?

Ашер перевел взгляд на Найю, а затем слегка покачал головой, его растрепанные ветром локоны упали ему на лицо. Я предположила, что преступления Барбары слишком ужасны, чтобы обсуждать их в присутствии четырехлетнего ребенка.

Он кивнул на стеклянную панель.

– Твоя ладонь, Селеста.

Хотя я доверяла его мнению, все же решила просмотреть список преступлений грешника.

ДЖЕРАЛЬД