чтобы эта Ефросинья не сыграла какую-нибудь грязную роль, как это сделала любовница сына Петра Великого Алексея. Тогда любимая Фрося, сбежавшего в Австрию наследника российского престола, свидетельствовала против своего благодетеля. Но для меня: сегодня Фрося, завтра может еще кто, но никаких романов, только физиология.

Вместе с тем, Екатерина работает и делает то, что я ей поручил. Как я знал, уже с первого сентября готовятся к открытию пять школ и царско-сельский лицей. Идет работа по открытию Петербуржского университета. Вот с Таврическим ВУЗом застопорилось. Ничего, с османами разберемся и до Крыма доберемся!

* * *

Константинополь

10 мая 1752 года

Вселенский патриарх стоял перед представителем новой власти не менее покорно, как это делал и при власти султанов. Как это не прискорбно, но константинопольские патриархи не были некой силой даже в понимании своих прихожан. Главы православной церкви в Османской империи не были и теми, кто хоть как бы нес, если не огнь, то тлеющий уголек, свободомыслия и идеи противостояния османскому засилью.

Султаны восхвалялись, они упоминались в молитвах. Да, Русь проходила похожий период, когда в православных церквях упоминался царь, имея в виду великого хана. Но времена монгольского владычества канули в лету и Миниху, немцу, лютеранину, было невдомек, как можно церкви плыть по течению и заниматься лишь угождением сильным мира сего. Христофор Антонович лукавил, и протестанты так же искали выгоды, не ссорились с князьями и королями, потакали некоторым слабостям. Человек грешен, это аксиома!

Паисий II был уже престарелым, даже старым человеком. Но не стоило коим образом поддаваться стереотипам о немощи стариков. Многие из сильных людей к старости не только не теряют свою силу, но становятся еще более хитрыми и изворотливыми.

— И почему Вы не желаете сделать воззвание к горожанам Константинополя? — спрашивал Миних у патриарха.

— От чего же, я очень желаю, и я покорен Вашей воле, но… в Константинополе все очень сложно, — пытался выскользнуть из смысловой ловушки Паисий II.

Патриарх не рассказал главе военной администрации города, что на его резиденцию уже были нападения, что в среде духовенства уже созрело недовольство его политикой. И дело не только, даже не столько, в делах духовных, а в деньгах [В РИ Паисий II был поставлен в третий раз патриархом в 1751 году, смещен в сентябре 1752 года из-за финансовых махинаций в том числе, до этого была чехарда патриархов]. Пассий увеличил налоги с приходов, вел политику, направленную на сопротивление Российской империи, призывал мирян идти в армию и защищать султана. И константинопольское духовенство не смущали воззвания православного иерарха защищать исламские ценности даже после прокатившихся погромов и убийства «неверных гяуров». Причина недовольства патриархом была банальна — деньги, которые в том числе уходили и на покупку оружия.

— Я не испытываю к Вам какие-либо чувства, кои может испытывать верующий. По сему скажу прямо: либо Вы исполняете мою волю, либо я провозглашаю Вас поборником ислама и тайно исповедующим именно эту религию. Ну а обрезать что и где положено, умельцы найдутся. Чтобы так… народу показать истинного мусульманина, — зло проговорил Миних. — И сделаю это и выставлю Вас голым на потеху толпы с обрезанным…

Генерал-фельдмаршал не пугал, сегодня, как и вчера и позавчера, он был готов сделать много мерзостей, так как чаще всего спокойный человек был на грани сумасшествия. Усталость, не проходящее и на секунду напряжение — то малое, что раздергивало психику уже не молодого человека. За последние две недели Миних, ранее моложавый, казалось, постарел на лет пять.

Осада Константинополя продлилась не долго. В самом городе началась практически гражданская война. И не сказать, что горожане немусульманского вероисповедания вдруг решили освободится от турецкого ига. Нет, это сыграло всеобщая нервозность и обвинения со стороны тех же мусульман, что православные и армяне поддерживают Россию. Во втором «вечном» городе после Рима проживало очень много и армян и греков и иудеев. Может быть и не меньше половины от всех жителей города. Кто-то действительно ждал Россию, но большее число людей просто боялись перемен и того, что в их дома придёт война. Как поведут себя русские? Может всех ограбят, или выгонят из домов, чтобы самим заселиться. Перешептывания были разные.

Вот с этой нервозности и начались битвы всех со всеми. Ну и… постарались русские диверсанты. Взрывались дома османских чиновников, массово умирали мусульманские муллы и видные религиозные деятели. Стреляли и в равинов и в христианских авторитетов. Грязно? А входить в город, где может стрелять каждая крыша и окно? Потерять большое количество солдат и не выполнить задачу? Не бывает войны в белых перчатках!

И вот, когда в Константинополе началась битва всех со всеми, когда запылали пожары, были взорваны две казармы с янычарами, русские войска начали движение с трех направлений, а два линкора вошли в бухту «Золотой рог» и стали обстреливать дворцы и правительственные здания. Паника усугубилась.

И все равно русские потери были большими, до шести тысяч, ещё не менее двух тысяч сербов, что привел Степан сложили головы на улицах Великого города. Чаще всего именно одиночки с крыши, или из подвала стреляли по русским. Эти стрелки сразу же нейтрализовались, но одного солдата или офицера русские теряли. Три дня продолжалась эта воинствующая вакханалия, русскому флоту пришлось изрядно поработать, перекрывая пути бегства яхт и рыбацких суденышек. Куда? Азиатский берег был взять еще раньше, чем европейский!

— Завтра я жду у себя иерархов церкви! Если соглашения не последует и далее, многие лишаться своего сана, — бескомпромиссно сказал Миних и показал рукой на дверь.

Время разводить политесы не было. Еще не закончились бои в городе. Точнее Константинополь был взят, но еще шел штурм дворца султана. Там укрылось не менее семи сотен янычар и иных особо упорных почитателей османской власти, которых хотелось бы не изничтожить, но заставить подписать хоть какое-нибудь соглашение, пусть и под явным давлением со стороны России.

Целью было подписание договора с султаном и отпустить того в Малую Азию. Россия не могла взять полностью под контроль Османскую империю, на это просто не было ресурсов. Тем более, что на азиатской части былой империи предполагается более жесткое сопротивление. Пусть курды подымают восстание, войска под командованием Капниста освобождают армянские земли, но для того, чтобы полностью уничтожить Османскую империю, не было сил. По подсчетам Миниха нужно не менее триста пятидесяти тысяч войск. И даже полностью победив османов, прекратив само существование их государства, как кормить столько много людей? В любом случае экономика разладится.

Вместе с тем, империя уже никогда не будет прежней и в той географии, что Россия оставит туркам. Бывшая Блистательная Порта станет умирающим человеком. Вероятно, в будущем все турецкие земли станут вассальными российскому императору.

— Топкапы сняли флаги! — сразу после того, как вышел патриарх, в кабинет Миниха влетел его адъютант.

— Султан? — генерал-фельдмаршал не стал выговаривать за беспардонность.

— Убит! — сухо сообщил помощник.

— Плохо! И то нехорошо, что дворец Топкапы превратили в руины и то, что теперь нам не с кем договариваться. Что ж! Готовьте воззвание к жителям Константинополя и назначайте в каждом районе города ответственного. Списки мне на стол через час, — скомандовал Миних.

Генерал-фельдмаршал практически не спал трое суток. Были две атаки османов с целью прорваться в осаждаемый город, был удар и из самого Константинополя. Все это были проявления агонии. Но еще ничего не закончилось. Прибыл корабль, который отслеживал активность османов в районе Измаила. Турки снимаются с мест своей дислокации и устремляются к столице. Сражение за Константинополь еще только начинается. Но, Христофор Антонович был уже уверен, что отстоять город получится.

— Ваше Высокопревосходительство! К Вам просится некий… иудей, — сообщил слуга, который, по занятости адъютанта, выполнял работу помощника.

— Ну давай его… иудея, — Миних улыбнулся.

Генерал-фельдмаршал уже неоднократно имел дело с представителями этого народа, который имел феноменальную способность приспосабливаться к любым условиям жизни и взаимодействовать с разными системами управления. Вот и сейчас именно иудеи первыми прочувствовали неминуемые изменения и пришли на поклон.

— Господин, меня зовут Моисей Капсали, или Моше бен Элияху Капсали. Я, господин русский начальник, представляю народ Израиля тут, в Константинополе и не только, — Моисей за сказанные два предложения успел пять раз отвесить