Ноуст остановился с ним радом:

— Ты пришел вовремя, мы как раз собирались начать чтение. Присоединишься?

Дайг поднял голову. В подвале собралось всего несколько человек, некоторых он знал, с другими не был знаком. Он отыскал новое лицо и узнал в нем егеря из своего участка. Во взгляде егеря мелькнула тревога, но Дайг ободряюще ему кивнул.

— Конечно, — ответил он Ноусту.

Молодой парень с перевязанной рукой взял книгу со стола и подал ее другу Дайга. На первой странице ничем больше не примечательного тома имелась единственная строчка, нанесенная красной краской: «Лектицио Дивинатус».

Если у Гарантина и имелось когда-то настоящее имя, то это было очень давно и теперь не имело значения. Да и вся концепция прошлого и будущего для эверсора казалась странной и отвлеченной. Эти понятия — если бы только он мог остановиться и задуматься о них — вызвали бы лишь замешательство и, как и многие другие вещи, припадок ярости.

Эверсор существовал только в перманентном состоянии яростного настоящего, сущность «до того» и «после того» была ограничена до самых мимолетных элементов. Раньше, то есть несколько ударов сердца назад, он обезглавил охранника, пытавшегося накрыть его зарядом тяжелой паутинной пушки. А еще через мгновение он прыгнет через открытое пространство, куда не достают загрузочные подъемники для самолетов, чтобы приземлиться среди группы бегущих к дверям техников. Такими короткими отрезками Гарантин определял для себя природу прошлого и будущего, но пытаться выйти за эти пределы было бы бессмысленно.

Таков был образ его жизни — он существовал только во время убийства. Об остальных периодах он имел весьма смутное представление — почти все это время он лежал в ванне с амниотической жидкостью, а терпеливые машины его круга залечивали полученные раны и обновляли в его теле инжекторы стимуляторов и исцеляющие железы. В те периоды между миссиями, когда он не пребывал в состоянии сна, в его голове яркими красками расцветали потоки гипнотически вводимой информации, мелькали силуэты целей, привязанные к триггерам духа, которые пробуждали восторг после каждого убийства, рождали взрывы наслаждения при достижении определенных пунктов маршрута и причиняли боль в случае отклонения от программы.

Но здесь ничего этого не было. Он отметил это обстоятельство, когда закончил прыжок и расслабил аугментированные мускулы, чтобы погасить инерцию. Его тяжелое приземление вызвало мгновенную гибель одного из бегущих техников. Он развернулся на месте, лезвия на руках и ногах вскрыли несколько вен, и усмехающийся череп-шлем задымился от брызг свежей крови. В этот момент он попытался воспроизвести программу для достижения победы.

Но ее не было. Он обратился к глубинным слоям разума и добрался до усеченного прошлого. Он вспомнил все, что смог, — возможно, события предыдущего часа? Воспроизведение выдало внезапное пробуждение. Транзитный кокон, сохранявший его в абсолютной тишине, где он мог сколь угодно долго ждать следующего победоносного выхода, неожиданно сломался. Ошибка? Или что-то другое? Вражеская акция? В конце концов, это предположение было стандартным для Гарантина. Он подумал, что внезапное пробуждение должно быть определено гипнотически введенной программой.

Но этой информации не было. Никаких параметров, только бодрствование. А для эверсора бодрствовать означало только одно — убивать. Коктейль из стимуляторов и боевых возбудителей, огромные дозы ярости, энергии и психонов[9], синтезированных компактными имплантатами в брюшной полости, уже закипели в крови. В обычных условиях Гарантин был бы экипирован не только вживленными наступательными орудиями и шлемом-маской; он был бы защищен броней с целым набором сервоустройств. Отсутствие привычного комплекта заставило его изменить подход к целям. Он захватил и использовал несколько легких стабберов, стрелял, пока в них не кончились заряды, а потом превращал их в дубинки, вбивая противников в пол. Но каждого стаббера хватало лишь на несколько яростных ударов, после чего лопалась рама, и он был вынужден их выбрасывать.

Эверсор с такой силой ударил человека, что расколол ему череп, а затем перемахнул через импровизированную баррикаду, не дав находящимся с другой стороны противникам прицелиться. Он убил всех их собственным оружием и ринулся дальше, вглубь комплекса. Некоторые части здания могли бы показаться ему знакомыми, если бы только Гарантин был способен хоть на мгновение унять бег своих мыслей и жажду убийства. Но ни то ни другое было ему не под силу.

За отсутствием приказов и определенной цели эверсор делал то, чему его учили; и он шел дальше и убивал, отыскивал следующую цель и снова убивал, и так бесконечно.

Спустя некоторое время чтение книги успокоило Дайга, но сегодня он пришел сюда не только за этим. Пока остальные слушатели завели общий разговор, смотритель отвел Ноуста в сторону, и за кружками подогретого вина двое мужчин обменялись вопросами.

Сначала Ноуст внимательно выслушал рассказ Дайга о его последнем деле и под конец утвердительно кивнул.

— Я знаю Эрно Сигга. Его лицо появлялось в новостях общественной сети, и было сказано, что его разыскивают для оказания помощи следствию.

Дайг невольно поморщился. Лаймнер по приказу Телемах намеренно позволил сведениям о Сигге просочиться в средства массовой информации в неуклюжей попытке заставить его выйти из тени, что вызвало обратную реакцию — этот человек нырнул еще глубже.

— Должен сказать, он очень беспокойный парень, — продолжал Ноуст. — О таких говорят: без компаса в голове. Но именно таким людям и помогают теоги. Он узнал о книге еще в заключении, от одного из корабельных рабочих. С нами он вышел на другую дорогу. — Он отвел взгляд. — По крайней мере, на какое-то время.

Дайг наклонился ближе:

— О чем это ты?

Ноуст пристально на него посмотрел:

— Кто задал этот вопрос: Дайг Сеган? Или смотритель Защиты?

— Оба, — ответил Дайг. — Это очень важно. Ты же знаешь, иначе я не стал бы спрашивать.

— Да, это верно. — Ноуст вздохнул. — Дело вот в чем. Некоторое время Эрно появлялся здесь регулярно и искренне пытался измениться. Он хотел загладить вину. Эрно очень старался покончить со злобным и разочарованным мерзавцем, каким его сделал космос, и стать нормальным человеком. Ему предстоял долгий путь, но он это сознавал. А потом он стал приходить все реже и реже.

— Когда это началось?

— Примерно пару полулун назад. Когда я видел его в последний раз, он здорово нервничал. Говорил, что пора заплатить за все, что он натворил. — Ноуст помедлил, собираясь с мыслями. — У меня сложилось впечатление, что его… кто-то преследовал. А может, мне просто показалось. Но он был очень раздражительным, взвинченным. К нему как будто вернулись все его старые дурные привычки.