Тут уж он перестал сам с собой бороться, а стал смотреть. По сторонам. Да не на девок, а на всех подряд. Да не в упор, а исподволь, как на работе, в теньке под грибок забравшись.

Смотрит да каждое лицо на детали разбирает — на уши, на глаза, на подбородок, на овал лица… будто словесный портрет составляет!

И ведь точно — показалась ему одна курортная физиономия знакомой! Знал он того типа, хоть и в ином обличье — в обличье советника по культуре посольства Великобритании. А здесь он, будто русский, резвился, в семейных до колена трусах!

Подполз ближе, стал с какой-то дамой флирт разводить, да с одной лишь целью, к объекту поближе подсесть. Комплименты раздает, винцом ее поит, а сам ушки на макушке — слушает. И слышит, что англичанин тот по-русски шпарит и откликается на имя Иван. Ванька то есть. Хоть самого его зовут сэр Беджамин или что-то в этом роде.

А чего бы ему русака изображать, коли он коренной англичанин с родословной, как у породистой суки? Неспроста это!

Послушал он, сопроводил его до частного сектора, где тот комнату на пару с каким-то инженером снимал, да сам в местное отделение КГБ побег.

Так и так — сказал — на пляже вашем городском матерого шпиона выявил, коего две пятилетки назад самым бездарным образом упустил, за что на меня было наложено справедливое взыскание. А теперь вот — узнал. И что интересно — англичанин тот, гад, под русского рядится!

А кабы не так, кабы он себя выдавал за того, кем был, — я бы к вам не пришел!

Посмеялись местные кагэбисты, но все же послали по названному адресу милиционеров, коли сигнал был. Те документики у жильцов проверили — все чин чинарем, паспорта, прописки, штампы жен и детей.

Козырнули, извинились.

Да послали бдительного гражданина куда подальше. Очень далеко!.. Да посоветовали ему поменьше на солнце загорать, а побольше холодного пива пить и мороженого жрать, что помогает от перегрева.

Потому что ничем он историю свою подтвердить не мог, так как был на тот момент в отпуске и удостоверение в плавках не носил.

Да только он не успокоился, а пошел на междугородную станцию и звякнул своему начальству. Те, зная его, послали на место проверенных товарищей, которые взяли того курортника на пляже за одно место. Потому что за шиворот по причине его голого вида — не могли. Взяли да все это дело по-быстрому размотали. Верно — шпионом он оказался, соблазняя на пляже под видом Вани одного ответработника, допущенного к оборонным секретам страны.

Товарищей из местного КГБ за отсутствие надлежащей бдительности и разгильдяйство при исполнении погнали из органов взашей, определив спасателями на местную станцию ОСВОДа. А бдительному филеру вынесли благодарность за выявление особо опасного иностранного шпиона, премию выписали и отпуск по новой дали, посчитав все то, что он до того отгулял, командировкой!

Во как!..

— Так то что — телепатия, что ли? — удивлялись курсанты.

— Кой хрен вам на рыло телепатия — глаза это, вот эти самые. Два. И память. Это я на раздетых баб пялился, а глаза не только их, а все видели. И того субчика тоже. Увидели, срисовали да рожу его вот сюда — стучал он себя в лоб пальцем — отправили. А тут уж память сработала, хоть я ее о том не просил! Потому как мы все, что в своей жизни видели, помним, хоть и не помним!

Я-то шашлык лопал, а голова моя работала, то замечая, что я не желал!

Глядеть надо да замечать. Больше того, чем вы видите! Мы ведь лишь на что нам интересно обращаем внимание: молодые пацаны — на девку с ногами от ушей, девки — на хлопцев гарных, старики — на скамейку, куда можно присесть, прежде чем упасть, «зайцы» — на контролеров, а у кого живот прихватило — те все больше сортиры замечают. Спроси пацана, сколь ребят симпатичных мимо него за час прошло — ни в жизнь не ответит! А про девок спроси?.. Или про скамейки? Скамейки он не то что не сосчитал, а даже ни одной не заметил. Как старики — длинноногих девиц! И туалетов, коли у него поноса не случилось. А походит тот парубок за дивчинами полдня, да приспичит ему, хоть узлом завязывайся, тут уж он ни один сортир или на худой случай кустики мимо не пропустит! И тех девах с их ногами, что прежде ни одной не пропустил, замечать враз перестанет до того, как сможет оправиться! А только одни будки с буквами «М» и «Ж».

Вот вам и вся интуиция!..

Так что, если исходить из этого, то… что-то он видит такое, что… в упор не видит! Не замечает!

Что?

А дьявол его знает! А только что-то ему здесь не нравится. Не нравится — и все тут! Что-то он… тем самым местом чует. Которое, несмотря на не самое свое удачное местоположение, чаще всего не ошибается!..

Как же его проверить? Вернее, себя?

Еще смотреть?

Можно и смотреть… Конечно — смотреть! Но только смотреть — маловато будет. Тут бы не только глазами, но и ножками потрудиться. И ручками… Чтобы пощупать… И убедиться… Чтобы выманить из щелей тех, кого глазами не видать. Если, конечно, они есть!

А коли нет — так и суда нет!..

Еще сутки он лежал в своем убежище, отслеживая крыши, чердаки и «слепые» окна.

Ни-че-го!..

Видно, и впрямь ничего так не углядеть. Видно, надо выбираться из своего логова, чтобы сомнения свои проверить…

Надо?

Надо-бы!.. Аккуратненько, что называется — на цыпочках…

Поздней ночью из горы старых вещей, сложенныхв клетушке на чердаке жилого дома, выбрался человек. Выбрался, с трудом разогнулся, расправил затекшие от долгого лежания и однообразия позы мышцы и, выждав, когда в подъезде будет тихо, спустился вниз, выйдя на улицу…

Ножками…

Идет!..

Пятый — Первому.

Ну то есть Фюнф — Айну.

— Вижу человека. Движется в направлении объекта.

И не было бы в том ничего особенного, кабы шел он днем. А он шел — ночью. Глубокой! В одиннадцать часов двадцать пять минут! Когда все добропорядочные, которым в четыре утра на работу вставать, немцы спят без задних ног.

А этот — не спит! Этот — идет! По пустынным улицам! Один!.. И к тому же!..

— Внимание!.. Он несет какую-то коробку. Довольно объемную, картонную, перевязанную лентой!

— Понял про коробку!

Сообщи Восьмому. На всякий случай.

— Хорошо… Гут…

Пятый — Восьмому. Тому, который — Ахт!

— Готовность нулевая!..

— Понял тебя, Фюнф, — нулевая!..

— Обратите внимание на коробку в его руках. Повторяю — на коробку. Все внимание — на коробку! Возможно, это бомба.

— Понял…

Указательным пальцем Ахт отбросил от лица болтающийся на гибкой ножке микрофон. Громко сказал: