пазухи карту под слабый свет, принялась задумчиво её изучать. Наконец, она подняла глаза на Добрыню.

— Граница Мари с Неровьем почти везде непроходима. Если я верно всё поняла, твоя Яблочная горка находится где-то в Змеином урочище, против Оленьей горки. Но оттуда, как ни крути, до ближайших ворот больше дня ходу. Если у тебя есть причины хлябевать на разрушенном хуторе в жопе Торма, то я под такое не нанималась.

— Обратно выйдем к сроку, не журись, — уже спокойно и твёрдо заявил Добрыня, — Мне Свит дорожных талисманов дал, открывающих лесные коридоры, и тех, что из них выводят. Пару я, правда, по твоей милости уже истратил, но запас имею. И про разбойничков ты тоже сильно не беспокойся, они за нами в лесной коридор не войдут.

— Что-то шайке Стакна наши лесные метания не сильно помешали, — заметила Торвин.

— Они потеряли нас за бродом, а после просто искали по всей Тропе.

— А Малёк? Как он за нами просунулся?

— Про то у него самого выясняй. Видать, это Кролёво охвостье не так простовато, как прикидывается.

— И выясню, — сказала Торвин решительно, — Ждите.

Она вышла из горенки и плотно прикрыла за собой дверь. В следующий миг Нарок услышал, как снаружи прошуршала встающая в скобы задвижка.

Шаги Торвин затихли, в горенке повисло молчание. Теперь Добрыня сидел на сундуке спокойно и расслабленно, словно на своём облучке. Выговорившись, он заметно собрался с духом. Видно, вся эта история с хворой дочкой и колдовским каменным цветком сильно саднила старику душу, Нароку было его почти жаль. Но всё же имелась одна мысль, которая назойливым жучком зудела в голове, не позволяла в полной мере войти в положение.

— Дядька Добрыня, — позвал Нарок негромко, — Я вот чего в толк взять не могу. Ты говоришь, Свит тебе не чужой, даже кум, и знатно помог в беде. Почему же ты теперь с ним вот так вот: в холстину и магам на расправу? Не по-людски как-то.

— Напротив, весьма даже по-людски. Я тем свою куму, как могу, от беды избавляю. Ёлка сказывала, что Свит её помер уже сорок дён назад. Неупокоенные обычно после сорокового дня свою земную жизнь забывают, знают только голод. Там души человечьей уже не осталось и в помине, только земной прах да злое колдовство. Ёлка-то не понимает, ей сейчас сердце ум застит. Одно слово: тётка…

В сенцах снова зазвучали шаги, прошуршала задвижка, и в горенку вошла Торвин, толкая перед собой за выкрученную за спину руку Малька.

— Вот, даже искать не пришлось. У продуха подслушивал.

— Поганец, а поганец, — недобро прищурившись, обратился к Мальку Добрыня, — Тебе мамка никогда не говорила, что много будешь знать — не дадут состариться?

— Погоди, — оборвала его Торвин, — Дай сперва я спрошу. Ты как за нами в лесной коридор пролез?

Малёк промолчал, хмуро зыркая по сторонам. Тогда Торвин поддёрнула его за руку, заставив согнуться пополам.

— Пустиии, — заныл он жалобно, — Больно!

— И поделом. Отвечай, когда старшие спрашивают.

— Я не за вами, а вместе с вами ехал! Под возком!

— Это как? — спросила Торвин. От удивления она даже чуть ослабила хватку. Малёк тут же вывернулся у неё из рук и мухой метнулся в дальний угол, за полки с какими-то горшками и кринками.

— Да запросто, — ответил он оттуда уже с привычным ехидством в голосе, — Днище-то щелястое. Продел между досками два ремня и висел на них.

— Вот ведь, — пробормотала Торвин себе под нос, — Век живи — век учись, и всё равно дурой помрёшь. Впредь буду после каждой стоянки под днище заглядывать.

Тут вдруг громко хлопнула входная дверь, в сенцах затопотали, и раздался голос Тиши, испуганный, заполошный:

— Тётка Лебедь! Дядька Добрыня! Беда! Возок обчистили!

Торвин и Добрыня разом кинулись из горенки вон, едва не столкнувшись в дверях. Выскочив вслед за ними на двор, Нарок увидел возок с задранным пологом и рядом с ним Тишу. Она стояла взъерошенная, красная, прижав ладони к щекам, и торопливо объясняла Торвин:

— …вдруг Тууле заржал. Я вышла, гляжу — а у возка-то полог откинут!

— Ну что? Много убытка? — спросила Торвин.

— Это как сказать, — отозвался Добрыня из глубины возка.

Вылезши обратно, он сел на тележный задок, свесив ноги, почесал в затылке и добавил оторопело:

— Ракшасий цвет на месте. Нежитя спёрли. Вместе с мешком.

Примечания:

*Березовица — напиток из сброженного берёзового сока, крепостью обычно не более 9 градусов.

**Тёмная горенка — неотапливаемая кладовая, комнатка без окна в верхней, не соприкасающейся с землёй, части дома.

Опасный груз

"Замри!" — скомандовала Торвин негромко, но таким тоном, что все тут же замерли неподвижно. Сама же стражница, присев на корточки возле возка, принялась внимательно осматривать землю вокруг. "Вот он, наш вор, — сказала она, указывая в пыль у задка, — Ни у кого из нас нет сапог такого размера. Нарок, шлем на уши, оружие на портупею — и за мной."

Вскоре они уже вдвоём пробирались по свежей стёжке прочь от хутора. Торвин шла по следу, а Нарок позади неё изнывал от нехороших предчувствий и внимательно прочёсывал взглядом лес.

— Видишь? — бормотала Торвин на ходу, обращаясь, похоже, не столько к напарнику, сколько к самой себе, — Здесь он шёл, не особо таясь, рубил ветки… А вот отсюда начал осторожничать: веточки уже не ломает, и шаги стал делать покороче… Остановился. Прислушивался к чему-то? Ага, а вот здесь уже точно прятался. Перебежечка… Снова прячемся… Кроличья петля, перебежечка… Опаньки! А вот и он сам.

Это был Груздь. Он лежал неподвижно лицом вниз, раскинув руки, на островке сухой травы. И никаких мешков при нём не наблюдалось. Торвин присела на корточки рядом, разглядывая раны у него на шее, чуть пониже затылка, и на спине, под пятым ребром.

— Ишь ты… Молодец, мальчик. И стрелять умеет, и хозяйственный, стрелы забрал… Или ты девочка? Скорее, девочка, а может, малорослый юноша вроде Малька: следок мелкий и узенький, — поднявшись на ноги, Торвин осмотрелась вокруг, — Ага, а вот это точно мальчик. Сапожки на обоих, между прочим, полянинские, в таких надо верхом, а не пёхом по бездорожью. Тем более с мешком на плечах. Идём, Нарок. Надо поторапливаться, у них где-то рядом лошади.

Полянка, на которой недавно паслись лошади, нашлась довольно скоро. Но выглядела она так, словно помимо лошадей на ней недавно побывал как минимум ракшасий табор: трава была вытоптана множеством ног, кусты изломаны, а в паре мест обнаружились пятна крови.

— Попались ребятки, — сказала Торвин, сделав по поляне пару кругов, — Здесь