Сколько же он пробыл в отключке и что успело произойти за это время вообще после побега (или попытки побега) Ванессы Лоусон? И, кстати… где она?

— Я слышал… — Верховный нервно хмыкнул, хотя, на деле, ему сейчас было не до смеха, особенно когда сиденье кресла под его прикрытыми одним лишь халатом ягодицами ощутимо “подгорало”. — Во время сдачи экзаменов по пыткам, он старался применять именно к ведьмам как можно меньше физического насилия, хотя и справлялся с поставленными задачами на ура. Зато еретиков-мужчин щёлкал, как семечки, совершенно без напряга. Честно признаться, я был уверен, что не сумею его обойти.

— Именно поэтому мы теперь имеем самого прекрасного за последнее столетие Верховного Инквизитора и не менее лучшего Ловчего за всю историю существования Инквизиторского Комиссариата. Даже несмотря на тот факт, что вы оба предпочитаете тесное общение со слабым полом. Хотя, как вы сами знаете, мы крайне не одобряем подобный образ жизни у представителей нашего священного конгломерата. Увы, но, как показала сама история, доверие к женскому полу способно привести к слишком серьёзным катастрофам. Особенно, если эта женщина — ведьма.

— Поэтому я и стараюсь использовать их лишь по одному известному мне назначению. Ничего более, только…

Эйлдар запнулся, невольно забыв, кто перед ним сидел. Но Галлиани быстро закончил за Верховного:

— Только секс? — и довольно осклабился, тем самым заставляя улыбнуться в ответ и Бошана. — Надеюсь, она того стоила, и вы едва ли теперь вспомните как её зовут, и как она выглядела в лицо.

Наверное, после этой фразы Его Святейшество должен был выдохнуть с облегчением и наконец-то понять, что “плохие вести” отнюдь не связаны с его последними ночными безумствами. Но только в этом-то и вся проблема. Когда тебе лишь мягко намекают о твоих неизлечимых слабостях — это не значит ровным счётом ничего. Кроме того факта, что возможно ты теперь находишься под более пристальным вниманием стоящей над тобой верхушки церковной элиты. Любая, даже самая незначительная ошибка с твоей стороны и в следующий раз разговаривать с тобой будут не так ласково и без столь радушной улыбки от доброго папочки.

— Откровенно говоря… — Эйлдар поджал губы и неоднозначно передёрнул плечами. — Я уже не помню, что вообще делал этой ночью, а, главное, с кем. Наверное, на празднике немного перебрал горячительных коктейлей. Не говоря уже о том, что никогда ещё до вчерашнего дня не обращал внимания на официанток, и уж тем более не пытался затащить кого-то из низшего сословия в свою постель. Может она мне что-то подмешала в выпивку?

Галлиани тихо рассмеялся, тем самым подтвердив своё непредвзятое отношение к чудачествам Верховного. Правда, Бошану легче от этого всё равно нисколько не стало, поскольку, чёрт его дёрнул вдруг вспомнить ту, о которой он якобы уже и думать забыл. И простым воспоминанием это едва ли назовёшь. Особенно, когда её завораживающе красивое лицо с колдовскими, будто два драгоценных камня, бирюзовыми глазищами всплывает чёткой картинкой перед взором, а её головокружительный запах снова бьёт в голову вместе с отзвуком её стонущего от перевозбуждения голоска.

“Эйлдар!” — разве она его называла хотя бы раз по имени, когда кончала под ним? Только как это объяснишь собственному телу и враз помутневшему рассудку, которые отреагировали на мнимый отзвук блаженного стона Ванессы Лоусон нежданным разрядом жгучей похоти по мозгам и ещё недавно абсолютно вялому члену? И, что самое нелепое, мужчина совершенного ни черта не смог что-либо с этим сделать — как-то подавить этот ненормальный приступ и уж тем более остановить усиливающуюся с каждой последующей судорогой почти болезненную эрекцию. Его фаллос продолжал накачиваться кровью и очень даже быстро увеличиваться в размерах, намереваясь встать колом в самые ближайшие секунды! Святые угодники! Да что с ним такое? Не хватало, чтобы это заметил ещё и Галлиани, стопроцентный женоненавистник и заядлый любитель красивых мальчиков и андрогинных юношей!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​

Кровь теперь бурно приливала не только к чреслам, но и к лицу, по всей видимости, тоже.

Верховных сдержанно то ли крякнул, то ли попытался кашлянуть и заёрзал на месте, выискивая такую позу, чтобы было можно избежать косых взглядов со стороны его высокопреосвященства на ближайшее время и не дать тому ненужных поводов для неподобающих выводов. Но сам факт того, что с ним происходит — это вообще-то уже не есть хорошо.

К тому же… что-то Эйлдару Бошану настойчиво нашёптывало прямо в голове, чтобы он как можно быстрее съехал с темы о Ванессе Лоусон и никому о произошедшем с ней в детальных подробностях и думать не думал распространяться.

— Что ж. Тогда, по всей видимости, вы её за это уже как следует наказали или проучили. — Галлиани сделал собственный по этому поводу вывод, что тоже едва ли можно было принять за его истинные мысли. По крайней мере, затрагивать или затягивать дальше данную тему он явно не собирался, а значит…

— Так для чего вы в такую рань, ваше… э-э, Геодар, почтили меня своим высочайшим визитом?

Стоило Эйлдару задать об этом вопрос, как в двери номера тут же вежливо, но настойчиво постучались и внутрь огромной комнаты пропустили двоих представителей из местного обслуживающего персонала. В частности, молодых официантов одного из ресторанов отеля, вкативших в гостиную столик-тележку с заказанным завтраком. Уже через минуту-другую, они соорудили перед хозяином и гостем номера что-то вроде мини шведского стола из множества экзотических закусок и разнокалиберной пахучей сдобы (ещё одной неофициальной слабости кардинала Галлиани).

Так что Бошан никак не мог не подметить, как в эти минуты внимательный взгляд прелата резко переключился на разглядывание более занимательных для него вещей. А точнее — видов и количества свежей выпечки, а также одного из официантов, который всё это время изящно и без единого резкого движения выставлял перед ними их гастрономический заказ. Причём последний — миловидный молодой человек с точёными чертами лица, как у современных моделей, и мелированными кудрями, как у классических амуров, в конечном счёте перетянул на себя почти всё внимание мягко улыбающегося (то ли кошачьей, то ли плотоядной улыбкой) кардинала.

У Верховного и до этого были ощутимые проблемы с чувством аппетита. Но сейчас его даже слегка затошнило. Навряд ли он теперь рискнёт притронуться к еде, особенно на глазах у Галлиани. Не говоря уже о том факте, что он до сих пор так и не принял душа, и до сих пор слышит и чувствует запах со вкусом обработанной им здесь вдоль и поперёк чародейки. Про оставленные ею на его теле следы можно и не напоминать, поскольку они прекрасно это делали сами за себя. По ходу, Ванесса Лоусон даже как-то умудрилась забраться ему под кожу, а не только в голову.