Как кто-то мог поверить, что человек, способный на такое насилие, может быть достоин короны? Как кто-то мог поверить, что чудовище, созданное из такой злобной ярости, может быть достойно любви?

Я задохнулась от этого слова, когда оно прозвучало в моем сознании, искалечив меня под его тяжестью, и почувствовала, как золотые глаза устремились на меня откуда-то из-за пределов моей собственной реальности.

— Вставай, — казалось, прорычал ветер таким знакомым тоном, что мой пульс громко заколотился по его команде, хотя я оставалась стоять на коленях, наблюдая, как происходит мое собственное уничтожение.

Я была той, кого должны были бояться жители этого королевства, — истинная наследница правителя, которого все окрестили дикарем, превосходящим разум. Я была беспощадной, мстительной, яростной. И эти качества во мне лишь усугубились после той битвы. Любая мягкость, на которую я когда-то могла претендовать, была сожжена пламенем, охватившим мое тело в тот день. Из-за потери…

Я подняла голову, когда призрачное касание задело мою щеку, мои конечности задрожали от последствий моего собственного уничтожения здесь, на палубе, у ног существа, которое носило лицо моего отца.

— Вставай, Рокси, — прорычал ветер, и мой подбородок вздернулся выше при этом имени. Это гребаное имя.

Я обнаружила, что перевозчик улыбается мне, и в его недобром взгляде не было ничего, кроме злого умысла, пока я разваливалась у его ног.

— Немногие могут встретиться лицом к лицу с ужасами собственного «я» и остаться на их стороне, — промурлыкал он заботливым голосом отца, которого я никогда не знала. — Особенно те, кто виновен в деяниях, которые совершила ты. Что является несокрушимым и в то же время так легко разбивается, что является хитрым и честным, жестоким и уязвимым, чистым и запятнанным?

Мой взгляд снова переместился на воду, и на краткий миг я увидела нечто, превосходящее мою собственную форму, яростно несущуюся по полю битвы, безжалостную и разрушительную. Я увидела золотого Дракона, рвущегося в небо, огонь вырывался из его пасти, а свет сверкал на его металлической чешуе, и мое сердце заколотилось в груди.

— Что сильнее всех страхов? — шипела я на перевозчика, когда вновь встретилась с ним взглядом, слезы высохли на моих щеках, и я собрала последние силы в своих конечностях и села на пятки. — Что может быть сильнее эгоизма и сильнее ненависти?

— Ты можешь дать лишь один ответ, — промурлыкал перевозчик, и на этот раз в его голосе прозвучала трещина, в идеальном облике моего отца появилось гортанное рычание, оттеняющее его слова, словно он мог видеть правду обо мне так же ясно, как и я сама начинала видеть ее, и она, в конце концов, оказалась не такой уж легко разрушимой вещью.

— Что будет сражаться без конца и уничтожать без пощады? — потребовала я, собрав все свои силы, поднялась на ноги и встретилась лицом к лицу с демоном, который преследовал меня.

— Посмотри в глубины водоема еще раз, — прокричал он. — Увидь правду о том, кем ты являешься.

— Я посмотрела, — ответила я, мой голос звучал хрупко, опустошенно, пока я размышляла обо всем, что увидела в себе, — о дикости, бесконечной, грозной силе и о том, как яростно я обратила ее на своих врагов. — И я увидела кое-что, о чем ты надеялся, что я забуду.

— Что же это? — спросил перевозчик, вода начала бурлить под нами, судно неуверенно покачивалось, заставляя мое нутро сжиматься, пока я боролась за равновесие.

— Причина, по которой я превратилась в это существо, — я указала на пылающего монстра, который бушевал на этом поле боя, не поворачивая головы, чтобы взглянуть еще раз. Потому что я уже смотрела, я уже видела, и я больше не боялась. — Любовь.

Перевозчик зашипел, как дикая кошка, когда я ответила на его загадки этим словом. Моя кожа вспыхнула огнем, а крылья вырвались из спины, разорвав куртку и заставив мой рюкзак грохнуться на плот, когда я позволила ему увидеть существо из кошмаров, обитавшее в моей душе.

— Любовь сделала из меня чудовище, — продолжала я, шагая к нему, отпечатки от моих сапог прожигали дерево парома, который шипел и трещал в бесполезном протесте. — Я вкусила глубины любви, рожденной из углей ненависти, и я пережила все эмоции, возникающие между ними. Я рыдала и бушевала, умоляла и проклинала сами звезды, но все это не имело ни малейшего значения. Тогда я позволила этой любви превратиться в месть, я позволила ей разгореться и пылать внутри меня, и я нашла способ бросить вызов самим звездам. Ты стоишь на этом пути, а значит, ты, должно быть, сам желаешь встретиться с этим чудовищем.

— Любовь чиста, — отрицал перевозчик, отступая на шаг, пока я наступала. — Любовь — это жертва.

— Я принесла жертву! — крикнула я, и пламя, озарившее мое тело, полыхнуло, как маяк, чтобы все увидели. — Я отдала все, чем я была, и все, что я собой представляю, этой борьбе. Я плакала, бушевала, умоляла небеса хоть раз оказать нам милость, но они отвернулись от нас и забрали все, что я могла предложить. Я никогда не обещала отдавать им ничего из этого. Я никогда не соглашалась на ту цену, которую они выбрали, так пусть же моя любовь будет нерушимой, жестокой, грубой и бесконечной, предвестницей войны и заклинательницей насилия. Пусть она будет всем этим и даже больше, потому что с меня хватит жертвовать собой ради звезд и их развлечений. Мне надоело быть марионеткой в их играх. Они слишком часто забирали у меня, и теперь им придется столкнуться с монстром, которого они создали, провоцируя меня, потому что. С. Меня. Хватит!

С последним словом я топнула ногой по судну, сила вырвалась из меня, и деревянный плот бешено заскрипел под моими ногами, а перевозчик закричал, когда его сбросило с парома; бурлящая вода шипела и плевалась, пока он погружался в нее.

Казалось, мир содрогнулся, когда он исчез под волнами, отголоски его гибели разнеслись по всему миру, словно с его поражением изменился весь баланс самих Элементов.

Но когда плот подбросило над водой, а мои крылья взметнулись, чтобы помочь мне сохранить равновесие, я заметила край этого бесконечного водоема, конец плавания, и я устремила на него свой взгляд. Может, я и была монстром, но я никогда не утверждала, что это не так.

Ветер усилился, когда я приблизилась к краю, сам мир, казалось, погрузился в ничто за его пределами, а плот, на котором я находилась, набирал скорость, пока я мчалась к нему.

В воздухе эхом отдавался пульс, вибрация мира, которая