Практика использования пленных как «человеческого скота» возникла не из-за падения дисциплины. К этому обычно подстрекали офицеры. Кроме местного населения, жертвами каннибализма были солдаты-папуасы, австралийцы, американцы, индийцы, которые отказались вступить в Индийскую национальную армию. В конце войны японцы, захватившие в плен индийцев, держали их живыми, чтобы убить, как скот, и съесть одного за другим. Даже бесчеловечный нацистский «план голодомора» на Востоке (в Советском Союзе) никогда не опускался до такого. Из-за того, что эта тема была такой болезненной для семей солдат, погибших на Тихом океане, союзники не разглашали информацию, и каннибализм так и не фигурировал среди совершенных преступлений на заседаниях Токийского трибунала в 1946 г.

Война в Юго-Восточной Азии и на Тихом океане вызвала чудовищные разрушения. Китай лежал в руинах, с разрушенным сельским хозяйством, и теперь население ожидала гражданская война, которая будет продолжаться до 1949 г. Погибло более двадцати миллионов его граждан. Недавно китайские историки увеличили эту цифру до пятидесяти миллионов. От пятидесяти до девяноста миллионов превратились в беженцев и остались без крова и семьи, к которой можно было вернуться. Такие шокирующие масштабы горя почти затмевали то, что произошло в Европе, разрываемой политическим противостоянием.

С августа 1945 г. простых итальянских солдат советские власти стали отправлять назад в Италию. Группы коммунистов, размахивая красными флагами, собирались на станциях, встречая возвращающиеся домой поезда. Они были возмущены, когда увидели, что на вагонах осво-божденные пленные написали: «Долой коммунизм». На станции завязалась драка. Коммунистическая пресса называла «фашистами» всех, кто критиковал условия в советских лагерях или говорил, что СССР не был раем для рабочих. Пальмиро Тольятти, лидер ИКП, умолял своих советских хозяев задержать возвращение итальянских военнопленных до окончания выборов и референдума 2 июня 1946 г. Первые из них попали в Италию в начале июля.

В Польше продолжались репрессии против антикоммунистов. Очень хорошим показателем целей НКВД был тот факт, что генерал Николай Селивановский получил пятнадцать полков войск безопасности для Польши, тогда как генерал Серов в Германии – только десять. Селивановский получил от Берии приказ «объединить свои обязанности представителя НКВД в Польше с обязанностями советника польского министерства общественной безопасности». Сталинское личное видение «свободной и независимой Польши», которую он пообещал в Ялте, проистекало не только из его ненависти к полякам. Еще не оправившись от впечатления, как близок к поражению был Советский Союз в 1941 г., он хотел иметь коммунистические государства-сателлиты в качестве буфера. В этой великой войне Сталина от поражения спасло только то, что девять миллионов советских солдат, не говоря уже о восемнадцати миллионах человек мирного населения, положили свою жизнь на алтарь Победы.

Наиболее пострадавшими во Второй мировой войне были народы, которые оказались между тоталитарными жерновами, и «погибшие в результате столкновения двух систем». Начиная с 1939 г., четырнадцать миллионов человек погибли в Украине, Белоруссии, Польше, в Прибалтике и на Балканах. Подавляющее большинство из 5,4 миллионов евреев, убитых фашистами в эрзац-победе Гитлера над еврейским народом, происходили из этих регионов.

Вторая мировая война с ее глобальными последствиями была самой большой рукотворной катастрофой в истории человечества. Число погибших – шестьдесят ли это миллионов или семьдесят – лежат за пределами нашего понимания. Само количество шокирует, как интуитивно понимал Василий Гроссман. В его понимании, обязанностью выживших является постараться мысленно увидеть миллионы призраков из общих могил как отдельных людей, а не безымянных представителей надуманных категорий, потому что именно такая дегуманизация была целью преступников, развязавших эту войну.

Кроме погибших, были бесчисленные другие, изувеченные психологически и физически. В Советском Союзе безногих «самоваров» убирали с улиц. Такой судьбы, подразумевавшей и потерю «мужских достоинств», больше смерти боялись все солдаты Красной Армии. Инвалиды являлись неудобным напоминанием, что существует промежуточное чистилище между героически погибшими и героически выжившими, проходящими парадом, с наградами, каждую годовщину Победы.

Окутанная ореолом войны справедливой, Вторая мировая повлияла на последующие поколения намного сильнее, чем любая другая война в истории. Она вызывает смешанные чувства, потому что никогда не сможет соответствовать этому образу. Ведь половина Европы была принесена в жертву ненасытному Сталину, чтобы спасти вторую половину. И хотя она закончилась сокрушительным поражением немецких нацистов и японских милитаристов, победа явно не смогла обеспечить мира на земле. Сначала были скрытые гражданские войны по всей Европе и Азии, начавшиеся в 1945 г. Затем была «холодная война», начавшаяся из-за сталинского обращения с Польшей и странами Центральной Европы. Были антиколониальные конфликты в Юго-Восточной Азии и Африке на фоне «холодной войны». Нельзя забывать и о том, что череда конфликтов на Ближнем Востоке началась с массовой еврейской иммиграции в Палестину, последовавшей за освобождением нацистских концлагерей.

Некоторые жалуются, что Вторая мировая война почти через семьдесят лет после окончания все еще оказывает огромное влияние на людей. О ней выходит непропорционально большое количество книг, фильмов и пьес, а музеи продолжают массово плодить индустрию памяти. Это явление не должно вызывать удивления хотя бы потому, что природа зла, очевидно, остается бесконечно притягательной. Моральный выбор является основополагающим элементом в человеческой драме, потому что составляет саму суть гуманизма.

Никакой другой период в истории человечества не дает такого богатого источника для изучения проблемы выбора, индивидуальных и массовых трагедий, несовершенства политики, идеологического лицемерия, эгоизма командиров, предательства, порочности, самопожертвования, невероятного садизма и непредсказуемого сопереживания. Если говорить коротко, то Вторая мировая война отрицает обобщение людей и вместе с тем их разделение на категории, против чего так страстно возражал Гроссман.

Но существует реальная опасность того, что Вторая мировая война становится мерилом также современной истории и сегодняшних конфликтов. В кризисные моменты и журналисты, и политики инстинктивно начинают искать параллели со Второй мировой войной как для того чтобы драматизировать серьезность положения, так и в попытках походить на Рузвельта или Черчилля. Сравнивать трагедию 11 сентября с Перл-Харбором или искать сходство Насера и Саддама Хусейна с Гитлером – значит не только проводить неверные исторические параллели. Такие сравнения опасно обманчивы и порождают риск неправильных стратегических ответов. Лидеры демократических стран могут стать пленниками собственной риторики, как это свойственно диктаторам.

Когда мы говорим о невероятном масштабе Второй мировой войны и количестве ее жертв, мы пытаемся воспринять все цифры национальных и этнических трагедий. Однако это мешает нам увидеть то, как Вторая мировая война невообразимо изменила жизни всех людей на земле. Совсем немногие прошли такой жизненный путь, как молодой кореец Ян Кен Чжон, который был вынужден служить в Императорской армии, в Красной Армии и в вермахте. Множество других человеческих историй во время Второй мировой войны не менее поразительны по-другому и по другим причинам.