роботе действительно пошла в разнос, и, оценив масштаб повреждений, Рихтер решил печатать новую. 3D принтер, получив команду, начал сопеть и трещать. Старую подвеску Клаус снял и отправил на переплавку: в замкнутой системе лунной базы материалами разбрасываться не приходилось. А вот с электромотором предстояло повозиться. Выкручивая автоматической отвёрткой гайки, Клаус поймал себя на том, что напевает мелодию из четвёртой части своей симфонии.

– Фа-ля, – пропел себе под нос Клаус и окончательно отвлёкся от колеса. Чего-то не хватало.

Восток-1 с огромной скоростью летит по орбите, под ним проносятся моря и равнины. Юра переводит взгляд на край земного диска и первым из людей видит прекрасное голубоватое свечение атмосферы. Клаус проиграл про себя четыре такта этого свечения и нахмурился. Сейчас уже взойдёт Солнце, тональность сменится на соль мажор, а свечения не слышно. Клаус попробовал добавить к флейте гитару, но получилось грубо. Да, чего-то определённо не хватает.

– Клаус? – удивлённо спросила Марта.

– Слушаю, – откликнулся Рихтер, недовольный тем, что его мысли прервали. Марта вызывала его из отсека управления.

– Ты же на Луне, зачем тебе этот реголит на стенах?

Ну вот опять.

– Кто-то гуляет по поверхности раз в неделю, а кто-то не вылазит с технического уровня месяцами и тоскует, как это ни странно, отнюдь не по земным морям. Ты по этому поводу звонишь?

– Гм, – Марта смутилась. – Я хотела спросить, как продвигается ремонт. Робот мне необходим наверху.

– Нужно заменить подвеску и, вероятно, мотор. Подвеска в процессе, приступаю к колесу. Дай мне ещё часа четыре.

– Четыре? Клаус, это исключено. Мы закладываем фундамент под масс-ускоритель, каждая машина на счету.

– Постараюсь уложиться раньше. Будешь отвлекать – не уложусь.

– Я поняла, – кивнула Марта, хотела ещё что-то сказать, но сделала над собой видимое усилие и отключилась.

Клаус вернулся к колесу. Компьютер снова подсветил красным неработающие блоки и вновь не ошибся. Клаус с удовлетворением отметил, что интеллектуальная система всё лучше определяет неисправности. Интересно, далеко ли до того дня, когда потеряет работу последний механик? Вот уже и на поверхность редко кто из космонавтов выходит: машины становятся всё функциональнее и умнее, а люди сидят под пятиметровым слоем реголита, защищённые от радиации и перепадов температуры, и играют роль обслуживающего персонала. Если бы не роботы, то рыл бы сейчас Клаус фундамент под новый… что они там строить собрались? Да что бы они там ни строили, рыл бы и получал свою дозу облучения каждый день. Конечно, он не прочь помахать лопатой на лунном просторе, но Марту эта идея вряд ли обрадует. Ей нужен здоровый механик. Нет, для неё важнее исправные машины и график работ. Хотя без механика её железная армия быстро развалится – условия суровые, техника хрупкая. В Марте, кстати, уживается то же противоречие – суровость и хрупкость. Среди прочего. Из-за этого, наверное, у них ничего не получилось…

Клаус проверил колесо на стенде, всё работало как часы. Да, сколько уже времени прошло? Два часа, надо поторопиться.

Подвеска допечаталась и остыла, с её установкой справилась автоматическая лебёдка, Клаусу оставалось только проверить крепления. Робот прошёл тест на стенде и через час уже лихо пылил по Морю Дождей.

Дело сделано, но до заветной подушки было далеко. Автоматическая система контроля над расписанием перераспределила сутки в соответствии с изменившимся графиком и предложила Клаусу отправиться на два часа в спортзал. И только потом можно было немного поспать. Физические нагрузки здесь были даже приоритетнее сна – призрак мышечной атрофии и остеопороза неустанно кружил над теми, кто отважился покинуть Землю.

Два часа Клаус усердно таскал грузы, бегал с утяжелением и потел. На сон осталось совсем мало. А следующий день пролетел как миг: сломались ещё два робота, и Рихтеру с трудом удалось освободиться вовремя, чтобы успеть на репетицию.

Около восьми Клаус запустил программу. В левой части экрана появились миниатюрные Земля, Луна, Марс и вращающиеся вокруг них станции, по центру выплыли листы партитуры, справа – таймер, который покажет, кому и когда начинать играть в реальном времени. Пока Шиори Норико, валторнистка со станции Тайянфэн, не написала эту программу, Клаус сомневался, что подобный проект можно осуществить. Базы землян были разбросаны словно островки в огромном океане, и целые бездны пустоты разделяли их. Объединить музыкантов с Марса, Луны и космических станций – всех с профессиональными инструментами – и использовать в выступлении только живой звук, без записи, казалось непосильной задачей.

Один за другим музыканты подключались к программе. В дополненной реальности они появлялись прямо из ниоткуда в воздухе со своими инструментами, ходили по комнате, общались. Со стороны это выглядело необычно: голограммы людей задавали друг другу вопросы и по несколько минут ожидали ответа. Когда начнётся репетиция, Клаус снимет линзы, чтобы полностью погрузиться в музыку.

– Ждём только Эрнста, остальные в сборе, – возвестила Шиори. – Может, начнём пока без него?

– Я здесь, – откликнулся Эрнст Кук с марсианской станции. – Самый далёкий музыкант на связи. К тому моменту, когда вы меня услышите, я уже успею настроиться и заскучать.

Клаус Рихтер отвлёкся от своих мыслей.

– Так, начнём с четвёртой части, пройдём её целиком. Сразу скажу, что в партитуре будут некоторые изменения, но пока играем по-старому. Выставляю таймер на двадцать минут, темп – 115. А пока я вас попрошу настроиться и разогреться.

Клаус развернул во всю стену изображение земной атмосферы и вновь попытался услышать, как может звучать её голубоватое свечение, но тема упорно не шла. Он пытался выхватить из потока гамм, наполнивших космический концертный зал, нужные ноты, но они никак не давались. Наконец, прозвучал предупредительный звонок таймера: осталось восемь минут.

– Эрнст, тебе через минуту начинать. Будь, пожалуйста, внимателен. В шестнадцатой цифре играй как можно тише. Всё, друзья, больше не разговариваем.

Клаус бросил взгляд на таймер и понял, что Эрнст уже начал играть. Как же всё-таки далеко! Казалось бы, простая вещь – виолончелист извлекает звук, и этот сигнал летит семь минут со скоростью света, прежде чем его услышат на Луне. А представить себе, что он уже всю четвёртую часть отыграет, когда остальные только вступят, было трудно. И ведь любой дирижёр для него – изображение, которое машет палочкой из прошлого. Больше экспрессии? Да я уже и играть закончил. Соль диез? Ну, ошибся пять минут назад, уже забыть успел, а вы всех из-за этого остановили зачем-то.

Таймер снова просигналил – 10 секунд. Клаус провёл ладонями по лицу, чтобы взбодриться и выкинуть из головы всё лишнее.

Вторая часть симфонии закончилась триумфальным, победоносно-мажорным «Поехали!» Третья часть вновь вернулась к минору. Самое