Прошло совсем немного лет. Отца подкосила неизлечимая болезнь. Не то, что огород вскопать, угля-дров заготовить, хозяйство обиходить — булки хлеба из магазина принести не мог, задыхался. Пришлось поменять дом на благоустроенную квартиру. Мухтар с Малышом остались при новых хозяевах. Но уже через два-три дня прибегает к маме на работу новая хозяйка, Зина, со слезами.

— Надежда Григорьевна, что делать — ни собака, ни кот еду от меня не принимают! Как вы идете, так сядут они рядышком и на контору смотрят. И не жрут ничего. Мухтар скулит. И когда уходите, тоже садятся рядком и смотрят в вашу сторону.

Работала мама в ста метрах от бывшего нашего дома. Со двора можно было даже увидеть, как она идет к конторе. Мухтар и Малыш видеть не могли, но садились рядом и смотрели в ту сторону, где была остановка трамвая, и когда мама выходила из вагона, животные уже чувствовали её, а было это в целом квартале от дома!

С тех пор день у мамы начинался свиданием с родными животинками. Подавала им завтрак, который готовила Зина, а уходя со службы кормила ужином. Ели кот и собака из одной миски. Спали вместе в собачьей будке. В дом Малыш никогда не заходил.

Потом в больницу попала и мама. Надолго. Когда вышла, позвонила на работу, попросила узнать, как там кот с собакой живут. Вечером в квартире раздался звонок. На пороге в слезах стояла Зина.

— Ой, Надежда Григорьевна, ой, не знаю, как и сказать! И в больницу из-за этого не могла к вам прийти. Ведь померли, померли оба! Ничего не ели, не пили, сидели и на остановку глядели. А утром как-то выхожу, смотрю — лежат в обнимку-у-у. И оба мертвые-е-е!