Из леса показался вороной жеребец, во весь опор скакавший к повозке. В седле сидел молодой индиец, сухощавый, как факир. Он крепко держал поводья, а его ноги упирались в стремена, совершенно непохожие на те, которыми пользуются индийские мусульмане, – широкие и с острыми краями.

Увидев буйволов, конь встал на дыбы и развернулся, собираясь задать стрекача. Инстинкт подсказывал ему, что от них нужно держаться подальше.

– Биндар! Что ты здесь делаешь? – крикнул Янес. – Жить надоело?

– Господин, – завопил в ответ индиец, – вашего нового министра отравили! Он умер два часа назад!

– Что ты несешь?

– Я говорю правду, ваше высочество.

– А что с Сурамой и моим сыном?

– Они живы. Но возвращайтесь как можно скорее. Тремаль-Наик обеспокоен.

– Понятно. Сначала нам придется отделаться от этих зверюг. Скачи, Биндар! Кланяйся от меня Сураме и присмотри за Соаресом. Поспеши же, поспеши!

– Я все передам, махараджа! Да защитит вас Вишну!

Конь перешел в галоп и тут же скрылся под лесным пологом.

Разозленные буйволы быстро сообразили, что с повозкой и слоном, вооруженным опасными бивнями и хоботом, им не совладать, поэтому пустились вдогонку за всадником. Видимо, надеялись, что уж его-то они с легкостью затопчут. Из зарослей донеслись два пистолетных выстрела. Вскоре взбешенное стадо исчезло в джунглях.

– Слышал, Каммамури? – спросил Янес изменившимся голосом. – Уже третьего министра отравили! При дворе полно предателей. Завтра отравят меня, потом мою жену и сына, а затем придет очередь всех моих верных друзей. Проклятие! Меня начинает тяготить корона. Клянусь рогами всех чертей ада! Эта империя, как льстецы именуют Ассам, не стоит нашего крохотного Момпрачема.

– Да, господин, новость, которую принес Биндар, совсем не радует. Похоже, при вашем дворе окопались дакойти[9], отравившие половину Бунделкханда[10].

– Сомневаюсь. – Янес в задумчивости теребил спусковой крючок карабина. – У меня из головы уже несколько дней не выходит одна мыслишка…

– Какая?

– Возможно, Синдхия сбежал из калькуттского дома умалишенных, куда мы его упекли.

– Быть того не может! Кроме того, этот пропойца даже на свободе ни на что не способен.

– Мне б твою уверенность, дружище Каммамури. Вокруг плетут тенета предательского заговора, а опаснее индусов-заговорщиков никого нет на свете.

– Господин, надо немедленно возвращаться.

– Если буйволы нас пропустят. Эй, корнак! – крикнул Янес погонщику, сумевшему наконец усмирить слона. – Уводи Сахура, пока все спокойно! Нам нужно срочно вернуться в столицу.

– Будет исполнено, махараджа, – ответил корнак. – Теперь животное мне подчиняется, и я отведу его в безопасное место. А если вновь заартачится, мой крюк не останется без работы.

– Тогда действуй.

– Слушаюсь, господин.

Не видя больше буйволов, слон присмирел и послушно выполнял приказы погонщика. Сначала, правда, он попытался приблизиться к повозке, то ли собираясь защитить людей, то ли сам ища у них защиты, а потом покачал массивной головой и скрылся в густых зарослях.

– Возвращаться… Проще сказать, чем сделать, – вздохнул Янес. – Хотелось бы мне посмотреть на других охотников в подобных обстоятельствах. Увы, нам не удалось как следует проредить стадо, значит придется пока оставаться здесь.

– А буйволы не догонят Биндара? – спросил Каммамури.

– Он отличный наездник и скачет на одном из лучших моих коней. Буйволы нападают стремительно, но у них короткое дыхание.

– Значит, они вернутся?

– Мне кажется, я уже вижу их перед собой. Эти твари никогда не оставят поля боя, не попытавшись отомстить, и их набеги наводят ужас не только на местных охотников, но и на европейцев, приезжающих в Азию опробовать свои крупнокалиберные карабины. Отравили… Уже третьего отравили! Безумие какое-то.

– И правда поразительно.

– Однако на сей раз я не отступлю, пока не дознаюсь, какой шакал совершил это преступление. Ему не избежать знакомства с топором моего палача. Я очень рассчитываю на Тимула. Он прекрасный следопыт, и если возьмет след убийцы, то пройдет по нему хоть до великих Гималаев или в самое сердце Тибета. Я не понимаю, в чем причина этих убийств. В конце концов, народ любит меня, а рани любит еще больше. Казалось бы, все прекрасно, и вдруг эти предательские отравления. С этого вечера я не буду есть ничего, кроме вареных яиц, которые сам очищу.

– Это вы правильно придумали, сеньор Янес. Никому теперь нельзя доверять. Я буду лично печь лепешки для вас, рани и маленького Соареса.

– Что? Старый охотник превратится в булочника?

– Мы, маратхи, умеем не только убивать тигров и слонов, но и месить и печь хлеб. С этого дня заведовать дворцовой кухней буду я. Если только замечу, как кто-то из поваров подбрасывает в еду яд, мигом отрублю ему голову своим тальваром.

– А потом бросишь его труп тиграм, живущим в наших садах.

– Слушаюсь, господин Янес. Нужно примерно наказать негодяев, грозящих отправить всех нас в объятия Кали.

– Сперва их поймай.

– Постараюсь.

– Нужно решить, что будем делать по возвращении. И раз уж ты сам вызвался кашеварить, готовь для меня и моей семьи только яйца.

– Они скоро вам поперек горла встанут, – рассмеялся Каммамури.

– Прибавь к ним фрукты. Но очищать их я буду сам.

– Не стоит, господин Янес. Очень легко тонкой иглой ввести яд кобры под кожуру банана.

– От твоих слов у меня мурашки по коже, хотя день сегодня жаркий и солнце припекает вовсю. На нашем Момпрачеме никогда бы не случилось ничего подобного… Похоже, буйволы возвращаются?

– Похоже, что так. Теперь они еще злее и наверняка попробуют перевернуть повозку.

– Карабины заряжены?

– Да, ваше высочество, – отозвался один из шикари.

– Надо преподать суровый урок этим телятам.

– Слышите, господин Янес? – вскричал Каммамури. – Ломятся через подлесок, хотят подобраться с другой стороны.

– Посмотри, не свисают ли у кого-нибудь из них лошадиные кишки с рогов.

– Не дай бог! Ведь это бы означало, что и Биндар мертв.

– Он мог спастись, забравшись на дерево. Все готовы?

Буйволы неслись во весь опор, ломая и топча кусты своими тяжелыми копытами. На краю поляны, где стояла повозка, они немного притормозили, угрожающе мыча. Животные были в мыле. Пот тонкими серебристыми нитями стекал с их темных шкур на землю. Похоже, конь Биндара заставил их хорошенько побегать и, скорее всего, сумел спастись, потому что на рогах не было заметно следов крови. Бока тварей тяжело вздымались, глаза страшно налились кровью.

– Огонь! – крикнул Янес, которому уже порядком надоело упорство бестий.

Один за другим грянуло восемь выстрелов. На лесных великанов обрушился град пуль. Трое или четверо упали с перебитым позвоночником: охотники даже не пытались прострелить крепкий череп или мощную грудь. Однако прочих животных это не остановило. Они ринулись на повозку, выставив вперед рога,