Луна вынырнула из-за облака, заливая берег серебряным светом. Конни ненадолго задержалась у озерца, образованного приливом: ее внимание привлекло зловещее мерцание его темно-синей поверхности, у которой, как два глаза, плыли две бледные актинии. Невольно это напомнило ей о том, почему еще Общество считало ее особенной. Ее преследовал главный враг Общества — Каллерво. Кожа этого меняющего обличье существа была как раз такого темно-синего оттенка, какую бы форму он ни принял.

Ее сердце забилось чаще. Она оглядела пустынный берег. Его ведь не может тут быть, только не сейчас! Ведь она победила его в прошлом году, когда он подговорил сирен напасть на нефтяной танкер. Он попытался сделать первый шаг к своей цели — избавить мир от человечества, но она обратила его силу против него самого. Конни знала, что Каллерво вернется за ней, потому что для завершения своей задачи нуждается в универсальном посреднике. Она может стать проводником его огромной разрушительной силы, а пока ему ничего не оставалось, кроме как действовать через других мифических существ.

— Пожалуйста, пусть это случится не сейчас, — пробормотала она. — Я еще не готова к встрече с тобой.

На луну набежало облако, и вода стала безмятежно-черной. Это воображение сыграло с ней шутку. Каллерво поблизости не было. Вероятно, он зализывает раны; может быть, он годами будет ждать, прежде чем снова выступить против нее. У Конни еще есть время — по крайней мере она на это надеялась. А сейчас Советники хотели, чтобы она проводила каникулы, встречаясь с существами из всех четырех групп. Общаясь с самыми разными зверями из каждой группы — крылатыми созданиями, морскими существами и рептилиями, существами четырех стихий и дву- и четвероногими созданиями, — она имела бы шансы узнать достаточно о своей собственной силе, чтобы противостоять любой новой атаке Каллерво. Если она будет следовать этому плану, то хорошо подготовится.

А еще у нее теперь есть Арганда. Конни не могла найти слов, чтобы должным образом выразить свои чувства. Она уже привыкла к мысли о том, что ее дар не предполагает необходимости связать себя узами с одним-единственным созданием, в отличие от других членов Общества защиты мифических существ, у которых был только один мифический друг на всю жизнь. Универсальная способность общаться со всеми существами странным образом выделяла ее из прочих: Друг для всех, но ни для кого в отдельности. Она не могла забыть, как Каллерво, обладавший в мифическом мире силой, более всего напоминающей ее собственную, однажды заявил, что ее место — на его стороне. Она радовалась, что может противостоять оборотню и выбрать себе другого друга. Хотя связь с драконом могла оказаться не такой сильной, как узы между Универсалом и Каллерво, со временем она могла стать противовесом влиянию этого опасного врага.

Конни запрыгала вверх по ступенькам, ведущим с пляжа на улицу Шэйкер-роуд, помахала рукой чайке по имени Мью, кружившей над ее головой, и открыла калитку дома номер пять.

И тут она остановилась. Незнакомые мужчина и женщина сидели на крыльце у парадного входа, ожидая, пока кто-нибудь вернется домой.

— Привет, Конни, — сказал пожилой мужчина. У него почти не было волос на голове — только пушок, который окаймлял загорелую макушку наподобие монашеской тонзуры. Он сидел на большом чемодане, покрытом наклейками из множества разных стран.

— Э… Здравствуйте, — ответила она.

— Ты, верно, нас не помнишь, — продолжал он. — Ты была совсем малюткой, когда мы видели тебя последний раз.

— Да?

— Да, думаю, тебе было около четырех. Я твой двоюродный дед, Хью Лайонхарт. Это моя сестра Годива.

Конни смутно припоминала, что ее отец время от времени упоминал об этих родственниках, когда на коврике у двери оказывалась очередная экзотическая открытка от них. Если верить ему, они на пенсии только тем и занимались, что путешествовали по морям, почти не ступая на твердую землю. Так каким же течением принесло их к дверям ее дома?

Двоюродная бабушка Годива разглядывала Конни гораздо менее дружелюбно, чем ее брат. Она производила сильное впечатление: волосы цвета буковой коры, а характер, похоже, такой же колючий, как буковые орешки. Только когда Конни подошла поближе, она поняла, что глаза Годивы тоже разного цвета: в ее случае это были разные оттенки зеленого.

— Погляди, Хью, все в точности так, как опасались Гордон и Берил, — сказала бабушка Годива своему брату. — Очевидно, что Эвелина не обращает ни малейшего внимания на их распоряжения. Позволять девочке вот так носиться дикарем! И что, скажи на милость, на тебе надето? — Годива снова обратила взгляд на Конни, с поджатыми губами рассматривая ее летный костюмчик из коричневой кожи. — Что это за фасон такой?

Конни сложно было подобрать слова для ответа: она не могла объяснить, что этот костюм предназначен для полетов верхом на драконах.

Яростный рев мотоцикла избавил ее от необходимости выдумывать ответ. Все трое обернулись в Сторону дороги и смотрели, как большой мотоцикл, сверкающий хромированными деталями, резко остановился у ворот, осыпав гравием забор. Его всадник еще раз нажал на газ, прежде чем заглушить мотор. Его пассажирка слезла с заднего сиденья и сняла шлем, распустив длинные каштановые волосы. Мотоциклист припарковал свой байк и схватил Эвелину Лайонхарт в объятия. Конни беспомощно смотрела, как ее тетя, не подозревая о том, что ее ждет не слишком приятная встреча, поцеловала темноволосого байкера долгим прощальным поцелуем и повернулась, чтобы войти в свой сад. Как и Конни за несколько минут до того, она остановилась на дорожке и заметила зрителей. Она что-то коротко сказала через плечо, и мотоциклист последовал за ней.

— Здравствуйте, Хью, Годива, — сказала Эвелина, целуя дядю в щеку. К тетке она не сделала и шагу. — Давно не виделись. Уже насытили свою страсть к путешествиям?

— Не вполне еще, моя милая, — сказал Хью, с любовью похлопав ее по руке.

— Извините, что не встретила вас: на дороге из Чартмута пробка — вы разве в нее не попали?

— Мы приехали поездом, — сказал Хью. — Наш корабль сегодня утром пришвартовался в Плимуте.

Годива Лайонхарт уставилась на племянницу: было очевидно, что отсутствие Эвелины в момент их приезда, вкупе с поведением, которое они только что наблюдали, она посчитала личным оскорблением. Она метнула ядовитый взгляд в сторону мужчины, стоявшего со шлемом под мышкой. Эвелина истолковала этот взгляд по-своему (Конни заметила, как заблестели ее глаза) и обернулась, чтобы представить своего друга.

— Да, а это Мак Клэмворси.

Так это был отец Кола! Когда мистер Клэмворси шагнул под свет, падавший от крыльца, Конни увидела его лицо с твердой нижней челюстью и озорными карими глазами. У него была внешность кинозвезды, едва пережившей пик своей славы, и он двигался с уверенностью человека, который прекрасно понимает, какое впечатление производит на окружающих. Конни узнала эту самодовольную манеру держаться: Кол вел себя так же, когда был особенно доволен собой.

Она слышала о Маке две совершенно различные версии — от бабушки Кола и от него самого, но она не думала, что впервые встретит этого человека целующимся с ее тетей.