забивал привычный в здешних краях запах грязи и подгнившего дерева. Компания подобралась не очень большая и в меру шумная — за стойкой расположилось душ шесть посетителей, судя по манере одеваться, сплошь матросы торгового флота. Вяло переругиваясь между собой, они без интереса швыряли кости, не обращая внимания, что те вязнут в лужах на столе, и обменивались шутками, столь солёными, что по сравнению с ними хвалёная молдоновская соль показалась бы безвкусной и пресной, как крахмал. На Лэйда покосились, но без интереса, точно и не заметили — собираясь в охотничьи угодья Клифа, он оделся подходящим образом, чтобы не привлекать к себе внимания сверх необходимого.

— Грога, — устало сказал Лэйд, занимая свободное место у стойки, — С щепоткой имбиря, если найдётся.

— Если у меня что-то и найдётся для грога, так это стакан, приятель. Три пенса.

Лэйд устало махнул рукой:

— Давай.

Грог против его опасений оказался неплох. А может, он попросту слишком устал и замёрз, чтобы ощущать привкус дрянного дешёвого рома. Первый глоток обжёг горло и вышиб из глаз мелкие и острые, как осколки стекла, слёзы, но даровал за это ощущение тепла, от которого тело блаженно обмякло.

Эта охота утомила его сильнее, чем он мог себе признаться. Он знал, что ему ещё придётся расплачиваться за неё — звенящей весь день головой, болью в коленях, дрожью рук, которую чертовски сложно скрыть, когда берёшь в руки жестяной совочек для чая или взвешиваешь сахар. Мучительнее всего будет терпеть сочувствующие взгляды Сэнди, которые будут настигать его весь день и которых, как она думает, он не замечает. Должно быть, в её глазах он выглядит сущей развалиной. Старый добрый Чабб, добропорядочный лавочник, который ложится спать поздним вечером и безмятежно спит всю ночь с «Большой поваренной книгой Хиггса» под подушкой…

Лэйд сделал ещё глоток и дребезжание стекла о зубы отозвалось приятным звоном где-то в затылке. Это не моя последняя ночь, подумал Лэйд, бессмысленно перемещая стакан с грогом по барной стойке перед собой, точно последнюю уцелевшую фигуру на шахматной доске, которая, лишившись противников, потеряла и смысл существования и курс. Может, следующая, но не эта. У старого тигра осталась ещё пара клыков…

Раньше это давалось ему проще. Раньше всё было проще.

Тигр стегал себя хвостом по полосатым бокам, кидая вызов древнему чудовищу. Когда-то он думал, что опаляющее пламя вокруг — это и есть бой. Слишком глуп и неопытен для того, чтобы понять, это пламя, обжигающее его шкуру злым огнём — всего лишь подвешенные в воздухе обручи, через которые он должен прыгать. Раз за разом. Из года в год. Без перерывов и антрактов, не зная даже, полон ли зал восхищённых зрителей или же пуст и давно заброшен.

Интересно, что делают с вышедшими на пенсию тиграми? Забавно, он никогда не размышлял над этим прежде, даже наблюдая за этими грациозными хищниками в лондонском зоопарке. Уж едва ли их спроваживают на скотобойню, чтоб превратить в желатин, клейстер и собачье мыло. Скорее, милосердно добивают из ружья, чтоб украсить пол возле камина роскошной полосатой шкурой…

Не этой ночью, сказал он себе мысленно сквозь сжатые зубы. Она уже близка к завершению, а я всё ещё жив, мерзкое ты чудовище, дрянная ты библейская гадина. Можешь ухмыляться своей невидимой пастью, можешь смеяться, Лэйд Лайвстоун не сошёл с ума и не рехнулся, как многие другие. Он всё ещё на ногах. И, как знать, может проживёт ещё достаточно долго, чтобы увидеть, как его мучитель Левиафан умирает, корчась в своём нематериальном океане…

Лэйд отхлебнул из стакана и внезапно поперхнулся, да так, что едва не закашлялся.

Горячий острый грог в его стакане оказался холодным и пронзительно кислым, таким, что из глаз едва не брызнули слёзы. Копчёный судак! Лэйд изумлённо уставился на стакан, который держал в руке. Его содержимое сделалось прозрачнее, он даже различил плавающий на дне жёлтый полумесяц.

Это был не грог — это был лимонный сок, свежий и, судя по всему, почти не разбавленный. Лэйд машинально покосился в сторону пабликэна[1], который устало переругивался с кем-то из матросов за другим концом стойки. Даже будь у того четыре руки вместо двух и грация куницы, ему бы ни за что не удалось провернуть фокус с подменой стакана — Лэйд был уверен, что не спускал с него глаз ни на секунду. Мало того, держал в руке.

Либо этот парень величайший фокусник на свете, по какой-то прихоти содержащий паршивый паб в Клифе вместо того, чтоб давать выступления в Ковент-Гардене, либо…

— Дьявол… — пробормотал Лэйд, глядя на колышущийся в стакане кусок лимона, — А вечер так славно начинался…

Один из матросов, внезапно оторвавшись от стойки, изъявил желание выйти на улицу, чтоб опустошить мочевой пузырь. Двое или трое сразу вызвались составить ему компанию и удалились, покачиваясь, точно остров не стоял незыблемо на месте, а плыл сквозь пятибалльный шторм. Ещё один посетитель, столь оборванный, что даже не понять, матрос или бродяга, обнаружил нехватку табаку и тотчас отправился его восполнять в ближайшую табачную лавку. Сразу вслед за ним вышли ещё двое — какое-то только что заключённое пари звало их в доки.

Против ожиданий владелец «Седого нарвала» не выразил неудовольствия от того, что его заведение с такой стремительностью стало терять клиентов, напротив, удовлетворённо вздохнул.

— Ну наконец-то, — пробормотал он, вытирая руки тряпицей, — Хоть какое-то затишье. Можно вытащить в чулан проклятые бочки…

И мгновенно пропал сам.

Паб пустел с удивительной скоростью, точно треснувший кувшин, быстро теряющий воду. Не прошло и минуты, как Лэйд обнаружил, что сидит за стойкой в одиночестве, всё ещё сжимая в руке злополучный стакан.

Глупое, странное ощущение.

Опустевший паб казался значительно больше, чем был на самом деле, может, виной тому было несколько потухших масляных ламп — в Клифе ещё нескоро появится надёжное газовое освещение. Посетители пропали столь быстро, что Лэйду казалось, будто в окружившей его тишине всё ещё шелестит эхо их голосов. Удивительно единодушное желание. Точно у команды «Марии Селесты[2]», мрачно подумал Лэйд, которая в едином порыве отправилась по доброй воле на корм акулам, попрыгав с палубы безо всяких причин.

Он отодвинул в сторону стакан.

— Если вам не терпелось предварить своё появление зрелищным номером, полковник, могли бы, по крайней мере, придумать что-то поинтереснее. Например, заменить грог на хороший шерри. Но лимонный сок?.. — Лэйд покачал головой, — Полагаю, я ожидал чего-то… более внушительного.

— Извините, мистер Лайвстоун. У меня не было намерения вас напугать.

— Вы и не напугали, — пробормотал Лэйд, злясь на то, что позволил застать себя врасплох, — Но вы знаете моё отношение к фокусам.

Человек, сидевший за дальним концом барной стойки, не был похож на