–Наш новый приятель, Ник, оставил нас. Пока-пока,– буквально пропел Поли.

Атланта. Покер. Выпрямившись на стуле, я фыркнул.

–Я все еще здесь и обчищаю вас, болванов.

Несмотря на грубое замечание, остальные шестеро присутствующих рассмеялись. Беседа протекала вяло и напряженно. Я им не нравился. Перед нами лежали стопки фишек, но моя выглядела самой большой.

Мы находились в подвале ломбарда Поли в центре Атланты, штат Джорджия. На первом этаже отчаявшийся народ продавал семейные ценности или бабушкины украшения, чтобы выручить немного денег на жизнь, оплатить коммунальные услуги, а порой и ради очередной дозы. В подвале ситуация ничем не отличалась.

Поли трижды в неделю собирал людей для игры в«Техасский холдем»[1]. Кое-кто играл на деньги, отложенные на аренду или продукты. Малые блайнды составляли пятнадцать и двадцать пять долларов и вступительный взнос в две с половиной сотни.

Такие ставки я мог бы найти где угодно, в любом подпольном месте, почти в каждом городе. Бесконечно путешествуя по стране, я играл. Но сейчас захотелось в большой город. Мне нужны были люди.

«Я просто не могу находиться к ним так чертовски близко».

Однако Атланта оказалась слишком густонаселенной. Я серьезно сглупил, полагая, что сумею справиться с ощущениями. Сейчас же создавалось впечатление, будто не только ломбард, а весь город давил на мою долбаную голову. Тяжесть человеческих чувств обрушилась на меня, как если бы я поймал непрекращающиеся галлюцинации, находясь под наркотой. Слишком много переполненного эмоциями народа. Буйством красок люди кричали о своей жизни, а вмоем рту скапливалась горечь их тягостных воспоминаний.

Несмотря на то, что в помещении уПоли имелся кондиционер, непрерывно работающий в летнем зное Джорджии, пот струился по шее, а голова трещала, словно изнутри стучали молотком. Будто я находился на дне моря и на виски давила сокрушительная тяжесть воды …

Большим пальцем я приподнял уголок двух своих карт. Двойка и четверка червей. На флопе десятка и семерка червей и бубновый валет.

Не став скидывать карты, я сохранил бесстрастное выражение лица. Флеш-дро – неплохая комбинация. Много возможностей для победы, а затем можно будет уехать. Атланта – это уже слишком. Мне нужно валить отсюда к чертовой матери.

–Черви, одни черви, что за дерьмо,– возмутился слева большой парень по имени Оливер.

«Лжец».

Фишкой Оливера было комментировать карты в каждой игре. Такой ход сбивал с толку остальных игроков. «Черт побери, неужели он говорит правду?»– задавались они вопросом. Иногда Оливер блефовал, а порой нет. Я безошибочно угадывал его мысли. Собственно, как и всех присутствующих. Читал игроков как открытую книгу, даже не используя дар провидения. А спровидением я становился непобедим. За двадцать четыре года моей фальшивой жизни в этой способности обнаружился один-единственный чертов плюс.

–Итак, Ник,– проговорил Поли, жуя сигару,– чем зарабатываешь на жизнь?

«Жульничаю в покере».

–Я торговый агент,– ответил, стараясь, чтобы мой голос звучал нормально. Настала моя очередь делать ставку. Обычно я пропускал ход, но в этот раз увидел большой блайнд и увеличил его на пятьдесят баксов.

Стол единогласно вдохнул. Слегка мерцающая на свету эмоциональная дымка сменилась болезненными настороженными серовато-зелеными оттенками, а страх молодого парня по имени Илай слева от меня приобрел цвет мочи. Входная ставка в двести пятьдесят баксов – больше, чем Илай мог себе позволить, но все равно играл. Для многих парней зависимость от покера сильнее героиновой.

–Продаешь запчасти для мотоциклов, да?– поинтересовался Ангус. Это он ввел меня в игру. Я познакомился с ним в онлайн-покере, немного пообщался в чате и получил приглашение сюда. Обычно я работаю именно так.

–Да, продаю запчасти.– Я щедро глотнул пива из бутылки.

Заметив мою ставку, Ангус бросил свои фишки в стопку вместо того, чтобы передвинуть их через стол.

–Черт возьми, Ангус, прекрати швырять фишки,– возмутился Илай.

Он работал в ломбарде и, по моему глубокоуважаемому мнению, являлся идиотом, поскольку все остальные уже догадались, что сбрасывая фишки, Ангус блефовал.

–Не лезь не в свое дело,– отмахнулся Ангус.

Илай искоса посмотрел на меня.

–Нельзя отставать от Ника, который всю ночь усердно работал.

–Всю ночь,– зло хмыкнул парень по имени Уилл.

Он сидел напротив меня – костлявый и угловатый с колючим взглядом и подозрительностью на лице. Уилл был из тех парней, к которым стоит повернуться спиной, и он замахнется на тебя ножом – прирожденный засранец, не понимающий шуток, даже если бы от этого зависела его жизнь.

Такой тип людей я встречал ранее – хищные ястребы, с чрезмерным усердием следящие за теми, у кого блайнды. Я сразу же возненавидел Уилла.

Он в сотый раз за ночь пялился меня. Рассматривал покрывающие мои шею и руки татуировки и пирсинг в ушах – десятимиллиметровые серебряные когти.

–Обман и пешка,– прочитал Уилл фразу, выбитую у меня между костяшками.– Что это значит?

–Секрет, который я расскажу только на третьем свидании.

Все захохотали. Чувства собравшихся здесь людей витали вокруг меня в виде тумана, шума и цветов. Уилл разозлился.

Поли сдал ход. Шестерка червей, и уменя флеш.

Оливер присвистнул сквозь зубы и скинул карты.

–У кого-то сегодня праздник, но, черт побери, точно не у меня.

По сероватым оттенкам эмоций присутствующих я понял, что ни у кого нет хороших карт. Будучи слишком глупым, чтобы вовремя сбрасывать, Илай пытался блефовать. Только слепой мог этого не заметить. Трое других парней пропустили ход, и вновь настал мой черед делать ставку.

–Действуй,– сказал Уилл, словно я, черт возьми, сам не знал.

Уилл внимательно наблюдал за мной. Несмотря на замашки первоклассного мудака, играл он хорошо. С этим не поспоришь. Однако благодаря провидению я улавливал тонкий привкус сомнений. Имея неплохой расклад, он гадал, не лучше ли мой. Не обладай я способностями, играл бы более сдержанно и предположил, что Уилл собрал лучший флеш. Но провидение говорило мне об обратном.

По-хорошему, следовало бы пойти ва-банк, заставить всех сдаться, но у меня ужасно болела голова. А еще мне не нравилось повышенное внимание Уилла: подозрение вилось вокруг него серой дымкой.

–Двадцать,– произнес я.

Увидев мою двадцатку, Уилл поднял до пятидесяти. Я же боролся с мигренью и безжалостным давлением, от которого раскалывалась голова.