Китано прикинул, что его могут хватиться лишь на привале, а это случится нескоро. Экскурсия только началась, значит, у него есть два часа, а может, и того больше. Маршрут тяжелый, тропа наверняка завалена камнепадом, он в этих местах случается часто. Саи поглядел на часы, убрал в рюкзак крошечную видеокамеру. Это было так, для отвода глаз, чтоб сойти за туриста. Он не снимать сюда прилетел, а работать. Вернее, искать. Хотя, и так с любой точки зрения, смысл всей его деятельности ученого-фармаколога и состоял в бесконечном поиске.

Осторожно выглянув из-за скалы, японец проводил глазами спину последнего соплеменника, одетого в ярко-оранжевую куртку. Группа туристов вереницей спускалась в долину по узкой тропе. Все они прилетели на Камчатку два дня назад. Такой природы: истовой, первозданной, словно в день сотворения Земли, не осталось даже в хранимой Богом от ужасов внешнего мира Японии. «Энола Гэй», бомбардировщик, названный летучим воякой Тиббетсом в честь своей матери, сбросил на Хиросиму «Малыша» — атомную бомбу, и открытый ядерный взрыв нанес природе острова страшный вред, который люди, несмотря на все их старания, до конца исправить так и не смогли. Ожидание планетарной катастрофы с тех пор поселилось в сознании целой нации. Генетический ужас — вот, что досталось японцам в наследство от серебристой «Энолы» — самолета, нашедшего свое пристанище в крытом ангаре музея аэронавтики возле аэропорта Даллес, что под Вашингтоном.

Саи подумал о Японии. Население огромное, земли очень мало, поэтому каждый уголок окультурен, и всюду, куда ни пойди, следы цивилизации. Почти весь «остров Дракона», как исстари принято называть эту землю, густо заселен, а там, где места для жизни непригодны, раскинулись природные парки. В них хорошо гулять, ступая по ухоженным, снабженным перилами дорожкам. Повсюду оборудованы места для отдыха, можно перекусить и даже отдохнуть, поспав часок-другой в гостевом домике.

Здесь же, у этих русских, всё по-другому: дико, прекрасно и непредсказуемо. Какова страна, такова и природа: бескрайняя и разнообразная. Взять Камчатку — ведь это сказка наяву — видеть, как бурый медведь с деловитой нерасторопностью ловит форель в ручье, где вода чиста, точно слезы ангела. И главное — гейзеры! Отстав от группы в знаменитой долине Кроноцкого заповедника, Саи восхищенно рассматривал струи воды и пара, бьющие из-под земли. Великолепно! Неописуемо! Словно там, под землей, кузня самого подземного Бога! Вот и выходит пар, вот и вздымаются на многие метры фонтаны горячей воды, нагретые в кузне, где божество раздувает мехи, закаливает свой новый, только что выкованный меч. Когда же подземный Бог начнет затачивать клинок, то проснется один из знаменитых Камчатских вулканов. Полетят тогда во все стороны искры от его точильного круга. На кого собрался ты идти войной, подземный Бог, Кощный царь, муж черной Богини? Знать бы ответ. Китано скорбно покачал головой, глубоко вздохнул: он знал ответ, увы. Поэтому он здесь. Главное — опередить того, кто под землей кует свой меч, опередить саму смерть…

Однако самое время приниматься за дело. Сделав пару глотков воды из маленькой, прихваченной с собой бутылки, Саи воткнул в каменистую почву альпеншток, оперся, навалился на него всем телом, полез вверх по крутому склону сопки. Рифленые подошвы ботинок пока справлялись, не давали подскользнуться. Пульс сразу подскочил: Саи ощутил, как застучали в висках быстрые молоточки. В этом месте был особенно сложный для восхождения склон, а скалолазанием он никогда не занимался. Саи Китано, молодой ученый, работал в отделе вакцинных разработок самой крупной в Японии лекарственной компании «Мидиши Зири», и на спорт у него никогда не хватало времени. Он и был совсем неспортивный: пухлый, забавный, с ушами, оттопыренными настолько, что, пожалуй, можно было бы назвать его лопоухим. Когда его соотечественники купили в России Чебурашку и тот быстро стал в Японии чуть ли не национальным символом, то Саи был вынужден смириться со своим новым прозвищем. Даже его девушка, на которой он думал в перспективе жениться, называла его «Себураскя», а он только пыхтел в ответ и делал комичное лицо, отшучивался.

Японец должен всегда работать, это его естественное состояние. Даже во сне он обязан думать о своей работе. Работать для японца означает жить, дышать, творить. Пожалуй, творить для Саи, как для ученого — было самым главным условием его персонального счастья. Месяц тому назад Китано исполнилось двадцать девять лет. Он был молод годами, но уже снискал себе славу в научном мире. Да что там «научный мир»?! Сам босс Урикэ здоровается с ним, а ведь это невероятная честь!

Босс Урикэ — сказочный богач, миллиардер, он велик и грозен. Когда Урикэ-сан идет по коридорам офиса в сопровождении трех своих одетых во все черное телохранителей, то служащие робко жмутся к стенам и провожают его почтительными поклонами. У босса Урикэ свирепый взгляд, и лишь когда он видит Саи, то его лицо обретает приветственное выражение. И тогда босс подходит, протягивает руку, расспрашивает Саи о делах, внимательно выслушивает его ответы, кивает. Он доверяет Саи, а доверие такого человека невероятно тяжело заслужить, оно и впрямь «дорогого стоит». Так думал Саи.

Действительно, вроде бы босс доверял, показывая это на людях своим расположением к молодому ученому. Но Урикэ был очень хитер, он знал кое-что, чего ему знать совсем и не следовало. Беда в том, что Саи и представить себе не мог, что именно ведомо боссу Урикэ, и считал свою тайну нераскрытой. Ведь Саи был ученым, и не было у него не только спортивных навыков, но и в шпионском искусстве он был совсем зеленым новичком.

Китано прошел по склону около сотни метров, когда что-то растущее под ногами привлекло его внимание. Обычно сдержанный на людях, здесь, вдали от всех, он широко улыбнулся, и долину огласил его восторженный вопль, который, как он полагал, никто не услышал. Группа ушла далеко, а вокруг только скалы, кустарник и невысокие деревца. В долине часто можно встретить медведей, их здесь водится во множестве, но вот чудо! — ни одного из них поблизости не оказалось. Медведи ушли отсюда еще несколько дней назад, и никто из людей не придал тогда этому значения. Так же, как никто не придал значения тому, что всякое прочее зверье незаметно покинуло это теплое, райское место. Даже птиц не было слышно уже несколько дней. Да кто там их поймет, этих тварей? Что они предчувствуют? Что они знают? Нынешним людям это неведомо, они на такие пустяки внимания не обращают, о чем порой впоследствии сокрушаются, если везение оставляет их жить.

Опустившись на колени на небольшой, совершенно плоской площадке, Саи с благоговением разглядывал несколько крохотных пятнышек мха, растущего прямо на голых камнях. Сперва ему показалось, что мох, ради которого он проделал весь этот путь, растет только здесь. Находка его была настоящей, крупнейшей удачей, невероятным везением. Но, присмотревшись, Саи увидел, что мхом, словно ковром, покрыт далее весь склон до самой вершины, и его находка — лишь начало, граница ареала непонятно зачем понадобившегося молодому ученому растения. В самом деле, зачем? К чему все эти поиски? Или Саи в свободное от работы время решил заняться ботаникой, вспомнить практику университетского курса? Нет, нет и нет! Саи не был ботаником. Он был фармакологом, микробиологом и генетиком. Он был по-настоящему серьезным ученым, этот парень, и лишь особенные обстоятельства заставили его лететь в Россию и карабкаться на эту сопку, будь она неладна. Вон как он весь перемазался! Но выглядел Китано абсолютно счастливым. Он снял рюкзак, достал очень прочный пластиковый мешок, открыл складной нож и принялся аккуратно соскабливать мох с камней, постепенно поднимаясь всё выше. Остановился он только тогда, когда мешок наполнился.