Однако рынок, пришедший на смену планового ведения хозяйства в стране, в корне изменил ситуацию. Семен Владимирович оказался не удел. Начавшиеся в стране преобразования привели к тому, что был снижен приоритет работ экологического характера, направленных на улучшение условий труда на заводах.

В условиях рынка финансирование его работ через министерство было прекращено. После повального акционирования предприятий — передачи государственной собственности в частные руки — разрыв отношений привел к хаосу и неразберихе. Положение в институте спасли специалисты, разработки которых давали заводам ощутимую прибыль, даже в это тяжелое время.

Однако вскоре желание, как можно больше заработать взяло верх и эти люди, почувствовав себя на гребне волны, начали уходить из института. Опасаясь полного развала учреждения, руководство пошло на уступку. Оно позволило им создавать свои фирмы без увольнения, продолжая работать в НИИ.

Семен Владимирович, конечно, не относился к их числу. Хотя, на досуге он порой нет-нет и представлял себя директором одной из таких фирм.

Правда, для этого необходимо было измениться, стать рабом проклятых бумажек — денег, алчно просеивать и выхватывать, наиболее прибыльные работы, оставляя институту все, что менее доходно. Этим самым достигалась видимость работы. На такое — Семен Владимирович был не способен. Фирмы, паразитирующие за счет института, он презирал, не раз ставил вопрос перед руководством о их закрытии или же контроле над ними, так как в их работах использовалось оборудование института без какой-либо оплаты за него.

Отмахиваясь от слов друзей, переделавших известную пословицу: «Сейчас не до жиру, быть бы живу» на — «Сейчас не до науки…» он назойливо ездил по заводам, убеждая своих клиентов в необходимости продолжать работы. Заключать договора ему хотя и с трудом, но удавалось. Правда, все они были незначительны. Денег на их проведение выделялось так мало, что волей не волей приходилось использовать ранее полученные результаты. Науки в таких работах почти не было. На нее просто не хватало средств.

При заключении договоров работники заводов, непосредственно участвовавшие в работе, просили Семена Владимировича часть суммы выделить и им. Это заставляло его идти на поклон к своим коллегам — директорам тех самых фирм-паразитов и просить их помочь в оформлении. Двойная бухгалтерия мучила Семена Владимировича.

Правда, скоро наступило время, когда эти самые фирмы стали не нужны. Администрации стало более выгодно сдавать площади.

С работы его никто не гнал, народ уходил сам. Чем быстрее падала зарплата сотрудников института, росла задолженность, тем быстрее росла она у администрации. Специалисты, не дающие прибыли институту просто выжимались.

Семен Владимирович понимал, что, если он уйдет. переживать никто не будет. Двери открыты, пожалуйста.

«Может уйти, что толку от работы в институте, в котором не занимаются наукой, — думал он». Формально НИИ хотя и существует, но на самом деле его уже нет. Он «труп». Может пока не поздно нужно все бросить, наплевать на дипломы, звания, на должность, которой он добивался много лет и отправиться «в свободное плавание». Ведь люди уходят и не пропадают, живут.

В письменном столе, в верхнем ящике, среди документов у него лежал диплом об окончании музыкального училища. Хотя он ему и не пригодился в жизни, но в последнее время Семен Владимирович нет-нет и доставал его.

— Вот! Видишь, показывал он жене свою красную книжку, выгонят из института, возьму баян и пойду зарабатывать деньги где-нибудь в переходе метро.

Правда, он только говорил так, тешил себя иллюзиями, пойти в переход Семен Владимирович, конечно, никогда бы, ни отважился. Как мог он, доктор наук, сидеть на переносном стульчике и играть на баяне, бросив рядом возле себя коробку или шапку для мелочи?

Такое не могла себе представить и его жена Елена Петровна, хотя и соглашалась с мужем, поддерживала в нем теплящуюся надежду на то, что в жизни все еще образумиться. Неразбериха и хаос в стране вынуждали ее молить бога, чтобы он дал Семену Владимировичу время доработать до пенсии. Она очень сожалела, что он не заработал себе «горячий стаж».

Елена Петровна работала библиотекарем и получала, как и ее муж гроши. Стараясь, свести концы с концами, она, урезая довольствие, обходилась тем малым, что у них было. По утрам они ели каши, в обед на работе обходились бутербродами с чаем, дети обедали бесплатно в школе и только ужинали уже более плотно, позволяя себе к картошке, которую привозили из села от родителей Семена Владимировича добавлять что-нибудь мясное.

Неурядицы, начавшиеся в стране, Семен Владимирович отсчитывал с момента взрыва на Чернобыльской атомной электростанции. Тогда, считал он, стало возможным экспериментировать целой страной без всякой ответственности. Безнаказанность — причина падения. Все надежды были на человеческую алчность. Руководство страны хотело вдруг, моментально без особых усилий добиться народного благоденствия. Приватизация, народного имущества и раздача его «новым русским», ничего не дала. Превращение некогда процветающего государства в сверхдержаву, довлеющую над США, не состоялось.

Горестные мысли сожаления об утраченном благополучии и могуществе страны мучили Семена Владимировича. Он не видел для себя будущего. Время, когда он получал прилично и чувствовал себя нужным стране человеком — прошло. Скоро он будет старым и немощным.

Баян только баян мог как-то успокоить его. Ему он без стеснения доверял все плохое, что у него было на душе. Горестные мысли, вряд ли могли быть кому-нибудь полезны. Жаловаться жене, матери, отцу, друзьям, знакомым, просто чужим людям — это портить и без того не сладкую их жизнь.

Чистые, как родниковая вода звуки, так как баян был настроен с «разливом», уносили Семена Владимировича в безвозвратно потерянное прошлое — далеко-далеко за пределы видимого.

О чем он мечтал, склонившись над инструментом? Представить себе реально картины, окружавшие его во время игры, было трудно. Возможно, сбросив с себя не один десяток лет, став просто Сеней, он носился босым по полям, лугам, или же продирался через заросли леса к речке вместе с ребятами, чтобы бросится в прохладные воды и навсегда слиться с потоками родниковых струй ее питающих. Когда ему еще было так хорошо? Только в детстве!

Глава 2

Семен Владимирович находился далеко-далеко. Сосредоточившись, он с упоением играл свою любимую мелодию и не сразу пришел в себя. С трудом, оторвав голову от инструмента, Семен Владимирович поднял глаза. Перед ним стояла жена:

— Сеня тебя к телефону!

Как не хотела Елена Петровна тревожить мужа, но была вынуждена: ему звонили из родного села, что на Брянщине.

Семен Владимирович ждал этого звонка и часто особенно в последнее время интересовался у жены, когда поздно