Укрепив свой престиж бескровным захватом Чехословакии, Гитлер обратил свой взор на Польшу. Генералы имели не большое влияние на фюрера и только старались убедить его, что не следует рисковать, во всяком случае не заручившись нейтралитетом России. Зато, сделав это, он сумел убедить большинство генералов, что Великобритания и Франция не станут вмешиваться, а значит, удар по Польше не будет являться серьезной угрозой вовлечения Германии в большую войну.

После завоевания Польши в отношениях Гитлера с генералами снова появилось напряжение. Они обнаружили, что он намеревается расширить зону конфликта, предприняв наступление в западном направлении. Генералы не верили, что есть шанс победить Францию. Однако их протесты снова остались без внимания. Дальше разговоров о том, что фюрера следует остановить, дело не пошло. Было бы несправедливо осуждать их за проявленную на этом этапе беспомощность, поскольку они имели все основания сомневаться, последуют ли за ними войска в выступлении против Гитлера. К тому же никому не хотелось войти в историю в качестве предателя своей страны в тяжелый для нее час.

Сомнения генералов не стали препятствием для Гитлера, вознамерившегося во что бы то ни стало покорить Францию. Успехом этого предприятия фюрер обязан частично появлению новой тактики и оружия, частично инициативе нового поколения военных, воспитанного в духе безоглядной преданности нацизму. Свою роль сыграли и ошибки, допущенные французскими военными, в чем юные нацисты никогда бы не признались.

Как бы там ни было, генералы сделали все от них зависящее, чтобы выполнить приказ фюрера, и Гитлер покорил Францию. Причем именно благодаря его неожиданным и странным сомнениям, а вовсе не колебаниям военных собран был не весь возможный урожай. Однако безусловный вклад генералов в победу, как это нередко бывает, обернулся дальнейшим ослаблением их позиций. В глазах всего мира победа была завоевана лично Гитлером, и именно его чело было увенчано лавровым венком. Фюрер внимательно следил, чтобы все почести достались именно ему, после чего окончательно уверовал, что является величайшим стратегом и полководцем. С еще более возросшим рвением он стал вмешиваться в дела Генерального штаба, причем не желал слушать никаких аргументов, шедших вразрез с его великими планами.

Большинство генералов не приветствовало вторжение в Россию. Однако, как и большинство «узких» специалистов, они были достаточно наивны во всем, что не касалось их сферы деятельности, поэтому Гитлер сумел легко победить их сомнения по поводу намечающейся российской кампании с помощью политической информации, специально подобранной таким образом, чтобы показать: внутренние проблемы России не могли не ослабить ее военную мощь. Когда стало очевидно, что вторжение идет далеко не так легко, как ожидалось, Браухич и Гальдер хотели вовремя отступить, но немецкие войска уже подошли слишком близко к Москве, чтобы Гитлер смог устоять перед соблазном. Он настоял на том, чтобы наступление продолжалось любой ценой, хотя шансы на успех были минимальными. Когда уже невозможно было скрывать, что планы фюрера провалились, он весьма ловко переложил вину на другого, публично отстранив Браухича, после чего лично возглавил армию, так же как и вооруженные силы страны в целом.

Вплоть до конца войны фюрер успешно игнорировал мнение генералов по вопросам политики и даже иногда переигрывал военных на их собственном поле. Если кто-нибудь из них выражал протест по поводу очередной авантюры, он всегда ловко находил другого, более амбициозного, готового занять более высокое место и возглавить наступление, – нельзя забывать, что именно к этому инстинктивно склонны профессиональные военные. В то же время в армию был открыт путь для лидеров СС и нацистской партии, которые шпионили за командирами, заподозренными в нелояльности. Таким образом вероятность успешного «бунта» генералов значительно уменьшилась. Последним оставалось только делать все от них зависящее, чтобы выполнять приказы – наилучшим или наихудшим образом. Есть основания предполагать, что некоторые генералы выполняли приказы, которые считали необдуманными и даже вредными, единственно чтобы сорвать планы Гитлера и ускорить конец войны.

Немецкий генерал, оказавший очень большое влияние на ход Первой мировой войны, умер за год до ее начала, а оставил действительную службу за семь лет до этого. Это был Альфред фон Шлиффен, выходец из балтийского города Мекленбурга. Именно он разработал генеральный план вторжения во Францию, подготовил «консервные ножи» для вскрытия крепостного барьера и обучил людей. Даже при неумелой реализации этого плана последователем Шлиффена он был очень близок к успеху, война вполне могла завершиться в течение всего лишь одного месяца.

Немецкий генерал, оказавший величайшее влияние на ход Второй мировой войны, умер за три года до ее начала, а вышел в отставку десятью годами ранее. Это был Ганс фон Зект, выходец из земли Шлезвиг-Гольштейн, территории, расположенной между Мекленбургом и Данией. Этот человек внес максимальный вклад в возрождение немецкой армии после Первой мировой войны и заложил основы, на которых могла быть возведена новая, еще более мощная структура. Его планы разрабатывались и претворялись в жизнь в тяжелейших условиях, навязанных победителями, которые были призваны исключить возможность воссоздания немецкой армии. Существовавшие серьезные ограничения делали работу Зекта еще более важной. Достижения вермахта, особенно на первой победоносной стадии войны, были связаны с реализацией планов Зекта. Он же предвидел последующие неудачи, однако его предостережения оказались тщетными.

Ни один из гитлеровских генералов не оказал такого влияния на ход Второй мировой войны, как Зект, под руководством которого произошло возрождение немецкой армии. И, даже рассматривая более поздний период, то есть генералов, имена которых стали известными в 1939–1945 годах, невозможно отыскать столь же значимую фигуру. Именно Зекту Германия обязана появлением дееспособной армии, возрождавшейся еще в те дни, когда Генеральный штаб, связанный по рукам и ногам условиями Версальского договора, работал в подполье.

Зект встретил начало Первой мировой войны в звании подполковника, будучи начальником штаба корпуса в 1-й армии Клюка. Таким образом, он имел отличную возможность воочию убедиться, как неумелое исполнение может загубить даже самый блестящий план. Он отлично видел, что решающая победа ускользнула, когда до нее, казалось, уже было рукой подать. О себе Зект заявил несколько позже, в 1915 году, фактически возглавив части фельдмаршала фон Макензена в решающем прорыве в районе Горлицы в Польше. В результате русская армия оказалась раздробленной и так до конца войны и не сумела оправиться от этого удара. Именно здесь Зект впервые испробовал новый метод атаки, содержавший зародыши современных тактических приемов проникновения – концентрация резервов и нанесение главных ударов по уязвимым местам обороны противника и продвижение вперед на максимальную глубину. До этого в ходу были другие тактические приемы – равномерное продвижение вперед и использование резервов для удара по наиболее укрепленным участкам обороны противника.

«Серый кардинал», до поры скрывавшийся в тени Макензена, довольно скоро стал известным. В армии даже появилась поговорка: «Где Макензен, там Зект, а где Зект, там победа». Зект продолжал играть важную роль в военной кампании на востоке, однако ему не повезло, поскольку он оказался вне круга Гинденбурга – Людендорфа, осуществлявшего верховное командование немецкой армией с 1916 года до конца войны. Однако это спасло его репутацию после краха немецкой армии на Западном фронте, и он даже стал советником немецкой делегации на мирной конференции. Следующим шагом в карьерном росте Зекта стало его назначение главнокомандующим рейхсвером, небольшой армией, насчитывающей всего лишь 100 000 солдат и офицеров, которой должна была отныне довольствоваться Германия по условиям мирного договора.