Общение с другими, — думал Джо, — Игра — это наш способ борьбы с одиночеством. Мы силимся увидеть, но что? Отражение самих себя, наших безжизненных, изможденных лиц, пустых до такой степени, что даже тошно. Похоже, смерть где-то совсем рядом, — думал он. — Чем больше об этом думаешь, тем ближе она подбирается. Я чувствую, что она рядом… Нет у меня ни врагов, ни противников — одна пустота. Я устареваю, как новости в старом журнале: месяц за месяцем, месяц за месяцем. Я слишком опустошен для этой Игры. Даже если им — всем остальным — я и нужен со своим дурацким участием".

И чем больше Джо размышлял об этом, уставившись в исчирканный листок, тем больше внутри него просыпалась мрачная жажда действия, словно его тело инстинктивно собирало последние силы. В полном безмолвии Джо принялся за новый заголовок.

Набрав номер, он вышел на спутниковую связь с Японией, вызвал Токио и набрал цифровой код автоматического переводчика. Привычно подключившись к огромному сооружению, он обошел все его многочисленные защиты.

— Устная передача, — сказал он.

Массивный GX-9 переключился с визуального ввода на звуковой.

— Зерно не созрело, — произнес Джо по-английски и включил рекордер на телефоне.

В то же мгновение компьютер выдал японский эквивалент.

— Спасибо. Конец сеанса.

Джо повесил трубку, дозвонился до компьютерного переводчика в Вашингтоне, округ Колумбия. Он перемотал запись японской фразы и, в устной форме, загрузил фразу в сегмент японско-английского переводчика.

— Клише неопытно, — ответил компьютер.

— Простите? — засмеялся Джо. — Повторите, пожалуйста.

— Клише неопытно, — произнес компьютер с нечеловеческим спокойствием.

— Это точный перевод? — спросил Джо.

— Клише…

— О'кей, — прервал его Джо. — Конец сеанса.

Он повесил трубку и замер, его снова наполняла энергия. Она заполнила все его существо и вернула к жизни.

Джо медлил. Приняв решение, он набрал номер старика Смита из Нью-Йорка.

— Офис закупки и снабжения, седьмое отделение, — произнес Смит. На тусклом небольшом экране возникло лицо, напоминающее брылястую морду гончей. — О, здорово, Фернрайт! Небось припас для меня что-нибудь, а?

— Простой до невозможности, слушай, — начал было Джо. — Клише неопыт…

— Погоди, лучше послушай мой, — перебил его Смит. — Давай сначала я, Джо, а? Получилось просто здорово. Ты ни за что не отгадаешь. Слушай. — И он быстро, проглатывая слова, прочитал:

— "Болотистые настойчивости". Написал — "Шахта Гвозде-яблока".

— Нет, — ответил Джо.

— Что — нет? — нахмурившись и вскинув голову, спросил Смит. — Ты же даже не попробовал. Я дам тебе время. Как по правилам, пять минут.

Джо выдавил:

— Я бросаю.

— Бросаешь что? Игру? Теперь, когда ты поднялся так высоко?!

— Бросаю профессию, — ответил Джо. — Хочу бросить этот участок, отключу телефон. Меня здесь больше не будет, и я не смогу играть.

Джо тяжело вздохнул, сделал паузу и продолжил:

— Я скопил шестьдесят пять четвертаков. Довоенных. За два года.

— Монет? Металлических денег?

— Целый асбестовый мешок дома под радиатором, — сказал Джо и про себя добавил, что воспользуется им именно сегодня. — Недалеко от моего дома, на перекрестке, есть автомат, — сказал он Смиту, а сам подумал, хватит ли ему на окончательный анализ; говорят, мистер Найм сжирает много монет, или другими словами — его анализ дорого стоит. Но шестьдесят пять — кажется, этого должно хватить. Это равно…

Джо подсчитал в записной книжке:

— По официальному курсу на сегодня — это десять миллионов долларов в купюрах.

После гнетущей паузы Смит медленно проговорил:

— Понятно. Что ж, желаю удачи. Слов двадцать получить на всю сумму, может, пару предложений типа: "Поезжайте в Бостон. Спросите…". Только и успеешь услышать треск в автомате, и твои денежки покатятся прямехонько в лапы к центральному мистеру Найму в Осло, — он рукой вытер нос, словно школьник, уставший от зубрежки. — Завидую тебе, Фернрайт. Вдруг этой пары фраз будет достаточно… Один раз и я пытался воспользоваться его автоматом, бросил пятьдесят четвертаков. И все, что он мне выдал, было: "Поезжайте в Бостон. Спросите…". Знаешь, похоже, ему доставляет удовольствие глотать монеты и обрывать фразу на полуслове. Как раз подходящее развлечение для псевдоживого существа. Но ты все же попробуй.

— О'кей. — Джо стиснул зубы, пытаясь переварить картинку, нарисованную Смитом.

— А когда он переварит все твои четвертаки… — продолжал тот, но Джо резко его оборвал:

— Я понял.

— Никакие молитвы… — твердил свое Смит.

— О'кей, — повторил Джо.

Они молча смотрели друг на друга.

— Никакие молитвы, — наконец произнес Смит, — ничто на свете не заставит эту чертову машину выплюнуть хотя бы еще одно словечко.

— Гм-м. — Джо старался не показать виду, но слова Смита охладили его пыл. Леденящий страх уже охватил его. Ждать, пока пустота не задушит тебя. Несколько коротких фраз, а потом, как выражается Смит, бац!

Мистер Найм молчит — словно наставленное на тебя дуло допотопного револьвера. Неизбежность поражения. Если и существует молчание свыше, то вот что это такое — монеты, опущенные в автомат мистера Найма, канувшие в никуда.

— Слушай, может, я, — скороговоркой пробормотал Смит, — прочитаю тебе еще заголовочек напоследок?

Компьютерный переводчик в Намангане. Вот, — он лихорадочно схватил длинными как у пианиста пальцами скомканный лист бумаги. — "Шахматная фигура, доведенная до банкротства". Знаменитый кинофильм, примерно…

— "Ростовщик", — проговорил Джо безжизненным тоном.

Это было элементарно: пешка, продающая свое имущество, то есть по-английски «понброкер», или «ростовщик».

— Да! Точно, Фернрайт, ты действительно угадал.

Можешь визжать от восторга и топать ногами. Как насчет еще одного? Погоди, не вешай сейчас трубку!

У меня есть один действительно хороший экземплярчик!

— Задай его Хиршмейеру из Берлина, — ответил Джо и отключился.

"Я умираю", — подумал он.

Устраиваясь поудобнее в своем антикварном кресле, он вдруг заметил, что загорелся почтовый индикатор — должно быть, всего пару минут назад. "Странно, — подумал Джо. — До четверти второго ничего не должно быть. Специальная доставка?" И нажал кнопку.

На стол выпал пакет. Специальная доставка.