Но вместо этого он поставил стакан и шагнул в круг света.

— Я хочу извиниться за это произведение искусства, леди Брентфорд. — Теплое дыхание каким-то образом проникло сквозь тугой узел волос на затылке и защекотало кожу на шее. — «Волчье логово» не часто принимает у себя респектабельных дам.

— Не стоит извиняться, — ответила Элиза, леди Брентфорд, пытаясь не замечать волну жара, медленно прокатившуюся вниз между лопаток. — Я не упаду в обморок от шока. Мне уже доводилось лицезреть мужское достоинство раньше, сэр.

Джентльмен рассмеялся, и хотя звук его голоса был легким, как ветерок, жар в ее крови повысился еще на один градус.

Разыскивать Гарри в небезызвестном борделе и карточном притоне уже само по себе было достаточным для того, чтобы прийти в смущение, но почему она оказалась в слабо освещенной, неизвестно кому принадлежащей комнате и рассматривает непристойную гравюру вместе с самым привлекательным мужчиной, какого она когда-либо встречала в своей жизни?

Это было непостижимо.

— Возможно, — ответил джентльмен, — но вряд ли вам доводилось наблюдать такое большое число мужских органов одновременно.

Он встал с ней рядом, и она заметила, как блеснули смешливыми искорками его глаза.

Элиза моргнула. Как это несправедливо, что Господь наградил такими привлекательными глазами явного повесу, мелькнуло у нее в голове.

— Да еще в таком разнообразии любовных поз, — добавил он.

Элиза отошла немного в сторону, потому что близость этого человека оказывала на нее странное влияние. А ей и так уже было не по себе от мысли, что ей придется встретиться лицом к лицу с братом. В таком месте…

— Похоже, что ловеласы тратят все свое время на карточную игру и игры в постели, — отреагировала она насмешливо. — Ваше присутствие здесь свидетельствует о том, что эти игры и вам знакомы.

Вместо того чтобы обидеться на эту намеренную грубость, он снова рассмеялся.

— Вовсе нет. — Он сделал вид, что внимательно рассматривает нескромную картину. — И слава Богу. Многие из этих «шедевров живописи» не доставляют удовольствия.

Она спрятала улыбку, не желая поощрять рискованный флирт.

— Между прочим, мне кажется, что нас не представили. — Он опять оказался рядом. Достаточно близко, чтобы она могла уловить пряный аромат его одеколона. — Я — Хадден.

Лорд Хадден. Кумир Гарри.

Надо же! Какое удивительное совпадение, подумала Элиза. Он красив, обладает чувством юмора, и ей даже понравилось его общество.

— Тот самый Хадден? — спросила она, тщательно скрывая неожиданное разочарование. В конце концов, какое значение имеет, кто он? — Один из пресловутых церберов, которым доставляет удовольствие нарушать все правила приличия?

— Вижу, что моя репутация меня опередила.

Помолчав, он развел руками.

— Что касается правил, вам следует посоветовать брату не играть по-крупному. По сравнению с волками, которые играют в «Логове», он просто деревенский ягненок. Они очень скоро обдерут его как липку.

Ее нервы и так были напряжены от беспокойства, а его слова были словно иголка, которая воткнулась прямо в самое больное место.

— С чего вы вообразили, что я имею влияние на своего брата, сэр? — Дама вскинула голову. — Он распоряжается всеми деньгами, единолично принимает решение, куда их тратить, и управляет нашим имением. Неужели вы думаете, что он прислушается к совету сестры вести себя иначе? Это нереально.

Она выпалила все это, не сдержав гнева, но маркиз, кажется, отнесся к ее словам серьезно. Он нахмурил брови и уставился на турецкий ковер под ногами, словно искал ответа в его замысловатом рисунке.

Не то чтобы она надеялась услышать что-то дельное. Она знала по опыту, что джентльмены предпочитают не заниматься трудно решаемыми проблемами. Но он опять ее удивил.

— Кажется, я снова должен извиниться, леди Брентфорд. Вы правы. С точки зрения логики мой вопрос был глупым и абсурдным.

— Чтобы джентльмен признал свою ошибку? Пожалуй, я передумаю и все-таки упаду в обморок, — пробормотала Элиза.

— У меня слишком много ошибок, чтобы во всех признаваться. Не стоит из-за такого, как я, лишаться чувств.

Черт бы побрал этого мужчину за такую привлекательную улыбку. И такие глаза. Такого загадочного зеленого цвета глаз Элиза еще никогда не видела: словно солнечный свет растворился в зеленой листве.

Она быстро отвела взгляд.

— Ирония в том, — сказала она, — что при всех ваших недостатках — а их, видимо, легион — вы единственный, кто сможет достучаться до упрямой головы Гарри.

— Я?

— Именно так. Вы его герой. Мужской образец бесшабашного распутства.

Гриф нахмурился:

— Я даже не знаю вашего брата.

— Но он совершенно точно знает вас.

— Однако вряд ли он меня послушает. Моя репутация…

— Я уверена, что для вас не так уж важно мнение деревенской вдовы. — Обыкновенной обедневшей вдовы, добавила она про себя.

— Я вижу, что я опустился ниже всякого уровня, — сказал он непринужденно. — Неужели я ничего не могу сделать такого, что подняло бы меня в ваших глазах?

Вопрос, как она поняла, был риторическим. Это была просто светская болтовня, которая должна была вызвать улыбку, а не настоящий ответ. Все же его слова вызвали в ее душе странный трепет, а потом откуда-то взялась шальная мысль: «Поцелуй меня».

За всю свою жизнь Элиза не испытала ни одного настоящего поцелуя — такого, как описывают в романах. Отец выдал ее замуж за сварливого барона, который был намного старше ее и женился на ней не за ее красоту, а за благородное происхождение. Это был холодный брак без любви. А теперь Гарри делает все для того, чтобы история повторилась.

Как же ей все надоело! Как она устала от того, что должна вечно оправдывать чьи-то ожидания. Всего один раз, единственный, она хотела поступить по-своему. Решиться на что-то опасное. Непредсказуемое.

— Поцелуйте меня. — О Боже, неужели она произнесла эти роковые слова вслух?

— Простите? Я не расслышал.

— Стукните моего лоботряса брата по башке, — сказала она более отчетливо. — Для человека, который, как пишут в газетах, в прошлом месяце в вашем клубе обыграл вчистую лорда Фетгерса и лорда Бертрама, это будет не слишком сложной задачей. Может, он одумается.

— Газеты всегда преувеличивают. Но во всяком случае, я думаю, что лорду Литу нужен не только удар по башке, но и пинок под зад, чтобы сбить его с дороги порока. Направить, как говорится, на путь истинный.

— Боюсь, что вы правы.

Элиза очень надеялась, что ее щеки не пылали от того безумия, которое она только что себе позволила. Ей надо было срочно на что-то отвлечься.