я Кэтти-Бри для поддержки и нежно поцеловал бы ее за то, что она привела меня в это место? Умножилась бы моя радость от выражения ее лица, когда она поделилась бы со мной этим открытием, которое сделала она и наши друзья? И стала бы моя радость еще больше, если бы я увидел улыбку Джарлакса, кивок Закнафейна и даже сияние радости, которое так явно исходило от Артемиса Энтрери?

Понял бы я по выражению лица Джарлакса, что он, наконец, нашел то, на поиски чего потратил большую часть своей жизни?

У нас было много общего на том высоком выступе, когда он понимающе кивнул мне.

Нашел бы я чудо в возвышенном спокойствии Киммуриэля, который наконец-то обрел меру ценности и заботы, на существование которых раньше мог только надеяться?

Или в слезах Громфа (хотя он хорошо скрывал их)? Великий и могущественный верховный маг, наконец, смирился и признался в своих собственных чувствах, ошеломленный, каким он никогда прежде не был, чем-то неподвластным его контролю, чем-то, что принесло ему такую радость, которая была вызвана не им самим?

Как бы много ни значил для меня вид Каллиды —  и я не могу преуменьшить важность осознания этого места и тех событий —  разделить этот момент с другими, впитать их мириады выражений и эмоций, принять их как свои собственные и подарить им свои собственные, сделало это еще более замечательным.

И в этом загвоздка трансцендентности. Именно этого я и боюсь —  потерять что-то настолько особенное, если на самом деле нет индивидуальности. И поскольку это ответ, который я пока не могу знать, то это страх, от которого я пока не могу избавиться.

Но да будет так.

Потому что теперь, наконец, я понимаю.

Я нахожусь в этом моменте моего путешествия, в этом формирующем слове моей истории.

Настоящее не будет пленником прошлого.

Настоящее не будет слугой будущего.

Под тяжестью всего этого важно путешествие, момент, формирующее слово.

Я буду продолжать говорить его до тех пор, пока не буду готов к этому новому, отличному разговору.

— Дзирт До’Урден

Глава 1

Проведенные линии и четвертованные ноги

— Я возлагала на нее большие надежды, — сказала Ивоннель Матроне Матери Квентл. Могущественная дроу была разочарована. Она думала, что Къернилл Меларн, которая когда-то была матроной Къернилл Кенафин и не была в восторге от нынешнего положения, которое привело ее в семью и на службу ревностной Жиндии, станет ее информатором в планах победить Жиндию и ее приспешников-поклонников Ллос.

Но Къернилл направила их по ложному пути, указав, что Дом Меларн нападет на союзные силы Бэнр у озера Донигартен, когда вместо этого силы жриц Ллос и их демонических союзников вторглись в Дом Фей-Бранч и прошли через него.

— Я убью ее, — сказала Минолин Фей Бэнр, стоявшая рядом с троном Квентл.

— Давайте не будем торопиться с выводами… —  начала Квентл, но гнев Минолин Фей остановил ее.

Эта вспышка гнева была понятна двум другим женщинам. В конце концов, Минолин была дочерью матроны Биртин Фей, которая была захвачена во время налета на Дом Фей-Бранч, и теперь находилась в плену во втором Доме города, Баррисон Дель'Армго.

— У меня есть информация, что дочь Къернилл, жрицу Аш’алу, Матрона Жиндия не убила, — объяснила Квентл. — Ее подвергли самым ужасным пыткам в молочной ванне с личинками, но она осталась жива.

— То, что от нее осталось еще живое, — кисло заметила Минолин Фей.

— Этого достаточно, чтобы заставить ее мать сменить сторону? — спросила Квентл.

— Ни один из Кенафинов по линии Меларн не будет хранить верность Жиндии, — сказала Ивоннель. — Но они боятся ее, а также тех сил, что поддерживают ее, и правильно делают. Как бы то ни было, наш информатор потерян. В любом случае, сейчас мы уже далеко за пределами этой стадии войны. Только двое из самых могущественных домов еще не выбрали сторону. Три, если считать, что Дом Ханцрин действительно вышел из конфликта.

— Четыре, если Дом Фей Бранч также отказался от активных действий, — добавила Минолин Фей.

Ивоннель кивнула, но только ради своей матери. Она даже не думала о Доме Фей Бранч, когда делала свое замечание. Биртин заседала в Правящем Совете, чего бы это сейчас ни стоило, конечно, но это было скорее вопросом наследия, чем реальной власти Дома Фей Бранч. А после успешного и жестокого набега союзников Жиндии Дом Фей Бранч стал еще менее значимым.

Символизм, однако, оставался критически важным.

— Мы скоро узнаем о судьбе Дома Фей Бранч, — заверила их Квентл. — Правящий Совет уже созван и наши требования по Матери Биртин и другим захваченным дворянам Фей Бранч были совершенно ясно изложены Матери Мез'Баррис Армго и всем остальным, кто встал бы на сторону Жиндии.

— Фэн Тлаббар —  единственный дом, оставшийся в стороне, из благородной восьмерки, — сказала Ивоннель. — Их действия на этом Правящем Совете будут иметь решающее значение, как и действия Первой жрицы Сос'Ампту.

— Сос'Ампту, — с отвращением повторила Квентл. — Она больше не будет ходить по лезвию ножа. Моя дорогая сестра либо встанет на сторону Жиндии Меларн, либо перейдет на нашу сторону в этой битве.

— Она захочет остаться в стороне от битвы, чтобы служить своей демонической богине, когда кровь высохнет, — отозвалась Минолин Фей.

— Она не сможет, — повторила Квентл.

— О, но она уже смогла, — поправила ее Ивоннель. — И мы часто будем видеть таких же среди бездомных дроу с Улиц Вони —  и кто сможет их винить? И среди младших домов, которые знают, что неправильный выбор в этой войне приведет к их полной гибели, когда, как ты сказала, кровь высохнет. Но что касается Сос'Ампту, то ты права: ходить по лезвию нельзя, не сейчас, когда нож уже обагрен кровью.

— Я должна была убить Жиндию Меларн много лет назад, когда у меня был шанс, — заметила Ивоннель.

— Тебя остановила прислужница, — припомнила Квентл.

— Прислужница попросила меня остановиться. Йеккардарья не смогла бы остановить меня, даже если бы я отклонила ее просьбу. — Она покачала головой. — Но в тот момент я снимала Проклятие Мерзости с одного из соратников Джарлакса, обращая его из драука обратно в дроу,