В роду Шуйских сохранялись предания о прежних воинских достижениях, о битвах и походах, о хоругвях, победно реявших на шеломами их предков. И еще – об их полной государственной независимости, от которой середину XVI в., когда родился главный герой этой книги, отделяло всего два-три поколения…

Дед князя И.П. Шуйского, Иван Васильевич, был крупным военачальником. Как полковой воевода он известен с 1502 г., и служит на разнообразных воеводских должностях до 1530-х гг. Иначе говоря, к исходу правления Василия III в руководстве русской армии он должен был считаться настоящим ветераном. В разное время Иван Васильевич наместничал в Рязани, Пскове, Смоленске, на Двине и даже в самой Москве, занимал пост углицкого дворецкого, а также – не позднее 1531 г. – заслужил боярский чин. Скончался князь Иван Васильевич 14 мая 1542 г.[10] Возможно, он успел познакомиться с внуком-младенцем… или же ушел из жизни незадолго до его рождения.

Кем был Иван Васильевич на подмостках той бурной эпохи? Самая правильная оценка – один из вельмож, один из могущественных людей… Главная фигура при дворе в относительно краткий период с конца 1538 по середину 1540 г. Именно тогда князь получил пышный, специально для него выдуманный титул «московского наместника». И далеко не первое лицо – в русской армии первой половины XVI столетия. Очень крупный администратор, он получал более значительные должности по управлению городами и областями, нежели полками и армиями.

Краткий портрет деда нашего героя будет неполон, если не упомянуть, что у него был знаменитый брат. Он-то как раз оказался в числе первых лиц того времени. О троне и помышлять не мог, но при дворе и в армии значил весьма много, а потому имел возможность ворочать судьбами страны. Итак, Василий Васильевич Шуйский, по прозвищу Немой, старший брат Ивана Васильевича. Много лет он провел в Новгороде Великом как наместник великого князя, вел переговоры с соседями, ходил в походы полковым воеводой… В 1510-х гг. Василий Васильевич обретает особое доверие своего тезки, великого князя Василия III. Теперь ему поручают уже не полки, а целые полевые соединения. Несколько раз он водил армии на Литву, и о двух его походах под Полоцк будет рассказано в следующей главе. В 1523-м он же возглавил «судовую рать» в походе к Нижнему Новгороду, а после этого несколько раз ста новился первым лицом во время оборонительных операций на «татарском фронте». Это, можно сказать, испытанный «командарм» Василия III. На протяжении нескольких лет он фактически является полководцем номер один во всей России. Рисуя положение князя В.В. Шуйского при дворе, историк А.А. Зимин обратил внимание на два показательных факта: «В.В. Шуйский считался наместником Владимира. Это было одно из наиболее значительных придворных званий. В февральском боярском приговоре 1520 г. по делу о краже он назван среди бояр первым»[11]. Опалы не миновали этого человека, но он быстро оправлялся от государевой немилости и восстанавливал высокое положение. Умер Василий Васильевич осенью 1538 г.

В семье, очевидно, его имя не раз поминали в связи с феноменальным взлетом служилой карьеры князя В.В. Шуйского. Дед героя этой книги ненадолго стал брату вровень. А вот отцу его не суждено было подняться столь же высоко. Ему… чуть-чуть не хватало. Но, надо полагать, мечтания сравняться с Василием Васильевичем посещали младшую его родню. Ивану Петровичу в последние годы жизни удастся приблизиться к уровню великого родича. Но желание управлять державой, как управляли ею недолгое время[12] дед и особенно брат деда, все-таки не осуществится, да еще и приведет к печальным последствиям.

Финал у предков и потомка будет разный: Василий Васильевич скончался в апогее славы и влияния, Иван Васильевич также сошел в могилу с великой высоты, а Иван Петрович скверно окончил свои дни, как тогда говорили, «нужной», т. е. насильственной смертью…

Отпрыск Ивана Васильевича, Петр Иванович, родился, предположительно, около 1520 г.[13] Как военачальник молодой князь появляется в источниках летом 1539 г. – на скромном посту головы в оборонительном походе русской армии под Коломну[14]. Он действовал со своим отрядом в районе Зарайска.

В период «боярского царства» при малолетстве великого князя Московского Ивана Васильевича он становится серьезной фигурой (хоть и молодой человек!). В 1542 г. его рейд из Владимира в Москву с тремя сотнями служилых людей решил судьбу противоборства между придворными партиями Шуйских и Бельских: последние потерпели поражение. Не зря в 1545 г., когда период господства Шуйских минул, на Петра Ивановича была наложена монаршая опала… Впрочем, из числа опальных он быстро выбыл. Уже в 1547 г. князь получает воеводское назначение, затем становится наместником во Псков, выполняет такие поручения царя, которые говорят об очень высокой степени доверия. Так, именно он доставил в Москву князей Глинских – родичей самого монарха по материнской линии, пытавшихся бежать за Литовский рубеж. Немудрено, что в 1550 г. Петр Иванович становится боярином, добыв, таким образом, высший чин в московской служебной иерархии. В конце 1540–1550-х гг. он сыграл ключевую роль при завоевании Казанской земли и усмирении первых мятежей против русской власти. Зимой 1547/48 г. князь возглавил передовой полк в походе против казанцев, а в 1552-м, при взятии Казани, он отвечал за боевое охранение русских позиций[15]. Затем на протяжении нескольких лет Петр Иванович являлся главным управителем всех казанских и «черемисских» дел.

В первые годы Ливонской войны он получает значение одного из ведущих полководцев на этом театре военных действий. В 1558 г. Петр Иванович командует русской армией в Ливонии, берет города, действует в высшей степени удачно. Именно он взял Юрьев, а подчиненные ему военачальники вступили в Раковор (Везенберг). За это князь и младшие воеводы удостаиваются от Ивана IV «великого жалования». Осенью 1558 г. царь принял их в Троице-Сергиевой обители. Там он «…жаловал их любовными и приветными словесы… их праведную прямую службу похваляя и жалование великое им обещая, и велел им ехати за собою в село свое в слободу Александровскую. И в слободе государь бояр и всех воевод пожаловал шубами и кубки и аргамаки и кони и доспехи давал им и землями и кормлением их довольно пожаловал, и во всем им свое великое жалование показал»[16].