Фёдорович гребёт рядом. Он тоже наблюдает за Николаем. Я не знаю: то ли ему, в самом деле, интересно наблюдать за Колькиной суетой вокруг машины, то ли просто больше нечем занять свой взгляд. Он-то этого добра на гаражах насмотрелся. Николай, наконец, заканчивает свой техосмотр, садится за руль, заводит, несколько раз газует и трогается. Преодолевая ухабы и промоины, осторожно взбираясь на крутые гребни, Нива медленно движется в сторону дачного посёлка.

Когда отошли подальше от берега — стали ощущать волну. То вверх тащит, не спрашивая, на самый гребень, то вниз стремительно несёт — словно, на качелях. Развернулись лицом вперёд — от греха подальше. Волну надо видеть и уважать. Жизнь этому учит, и уроки её беспощадны и горестны. Скорость снизилась, зато надёжно. Минут через 40, когда мы достаточно приблизились к противоположному берегу, поворачиваем налево, идём в сторону Тармы. Вскоре справа по берегу появляется небольшой залив. Конечно, это не то что мы ищем, но я, на всякий случай, захожу в него. Присматриваюсь, проверяю — ангарская вода чистая, прозрачная — можно увидеть многое. Никаких признаков серьёзного присутствия рыбы я не замечаю. Встречаются сорожки да небольшие карасики. Нам тут делать нечего. В это время слышу голос Фёдоровича. Он в залив не заходил, шёл всё время подальше от берега, и что — то там в море высмотрел.

— Ефимыч, там какая — то сеть в море плавает. То ли ветром сорвало, то ли брошенная, — кричит он мне, и забирает влево, судя по всему, направляется к сети.

Я гребу туда же. Брошенные в море сети — это беда. Китайские сети дешёвые, их не жалко. И случается, горе — рыбаки поставят их в море, да так и бросят. Не снимут. Проблема же в том, что в эти сети набивается рыба, но поскольку сеть бесхозная, рыбу из неё никто не выбирает, то она, рыба эта, начинает в воде тухнуть и разлагаться. Сама сеть становится токсичной и отравляет море. Случается, находишь в воде 2, 3 такие сети, забитые испорченной гнилой рыбой. Тащить такую сеть на берег — испытание не для слабонервных. Смрад от неё идёт неимоверный. И вытаскивать тошно, и оставит так, как есть, пройти мимо — невозможно. Вот уж тут помянешь «незлым тихим словом» балбесов, творящих подобное безобразие. Объяснений, почему бросил в воде сеть — много. Настоящая же причина — одна. Безответственность и разгильдяйство. И, конечно, пьянка.

Когда я подплыл к сети, то выдохнул с облегчением. Сеть была не брошена, не сорвана ветром, — это просто сплавная сеть, браконьерская. И нам с Фёдоровичем не придётся тащить её на берег — и то хорошо, а с остальным пускай разбирается рыбнадзор.

Сеть была не одна — это были связанные между собой три сети с разной ячеей. Когда я только подходил ещё, то услышал возглас Фёдоровича: «Ефимыч, здесь в сети рыба!» Да, сеть была с рыбой. В сороковке застряли несколько сорожек, несколько окушков, и одна небольшая щука. Видимо, была ещё одна, покрупней — и теперь в сети зияло рваное окошко и болталась наверченная борода. Щука порвала сеть и ушла.

Лето, в это время китайской сороковке приличную щуку не удержать. В 60-ке зацепилось с полдюжины унылых довольно крупных карасей и один бойкий, сверкающий серебристыми боками, подлещик. В 70-ке подёргивались, волнуя сеть, крупные лещи. Самый верхний, который зацепился ближе к поплавкам, висел недвижимо — он был без головы. Скорее всего, склевала чайка.

— «Ну так что, Ефимыч, получается, что хозяин сети теперь её не найдёт. Уплыла. И рыба, значит, эта вся пропадёт? — спрашивает меня Фёдорович, когда мы оказываемся рядом у сети. Мой напарник, видать, впервые увидел подобную картину. Столько рыбы, при том — ничейной! Которая обязательно пропадёт… Я его понимаю, но — нет.

— Да нет, Фёдорович, не пропадёт. И хозяин найдётся. Видишь, вся рыба практически живая. Снулой мало совсем. Значит, сеть проверяется. Есть у неё хозяин. Просто — сплавная сеть. Браконьерская, — объясняю я ситуацию.

Мы оставляем сеть и продолжаем свой путь. Фёдорович ворчит по поводу браконьерства. Я поддакиваю и про себя улыбаюсь. По сути, Фёдорович и сам браконьер, со своей острогой. Но ему это в голову не приходит. Я же отношусь к этому факту достаточно благодушно. Фёдорович ходит по ночам с фонариком и с острогой ровно по тем местам, где днём добывает себе пропитание серая длинноногая цапля — то же, можно сказать, с острогой: клюв у неё острый и длинный. Добывают они рыбу похожим способом, и добыча их — сопоставима. Только цапля каждый день на берегу, а Фёдорович — от случая к случаю. Так что, мой сосед по гаражу, а теперь уже и напарник по рыбалке, серьёзной угрозы рыбьему поголовью Братского моря не представляет.

И совсем другое дело — брошенные в воде сети, неочищенные стоки предприятий, стоки с полей, обработанных химикатами, отходы животноводческих ферм, попадающие в море.

Дело в том, что природные водоёмы, как правило, оснащены естественной системой самоочищения. Система эта очень непростая — она выстроена, выверена веками самой природой, суть её можно передать одним словом — равновесие. Равновесие это очень хрупкое. И человек, вступая в отношения с водоёмом, — кто от жадности своей, кто от безответственности и безалаберности, кто по безразличию — это самое, хрупкое равновесие, нарушает.

Мне рассказывали старожилы сибирской деревни Бурнинск, как однажды они заметили в реке Вихоревке всплывшую на поверхность какую — то необычную, будто сонную рыбу, которая плавилась вместе с течением. Сельчане высыпали на берег и вылавливали её чем попало. Тут была и щука, и налимы, и хариус и ленок, и небольшие ельчики. Какое — то время рыба шла, вроде как сонная, полуживая, а затем пошла уже дохлая — те же налимы, те же хариусы.

Так вступил в работу Братский лесопромышленный комплекс, включающий в себя лесохимические предприятия. А ещё в местной газете "Красное знамя" появлялись объявления о том, что рыбу в Братском водохранилище (ниже по течению от Усолья Сибирского) ловить нельзя, потому что в ней выявлена ртуть. Это уже результат деятельности Усольского химкомбината. Да что говорить, даже органическое удобрение(безобидный навоз) из фермы, попавший в водоём с весенними или дождевыми потоками, может нарушить это самое равновесие. От попавших в водоём азотных удобрений начинают бурно развиваться водоросли