В течение следующих двух часов Дэвис самозабвенно врачевал. Он старался не думать пока о последствиях и о том, что скажет врачам «скорой помощи»… вернее, как он им объяснит причину, по которой не связался с ними по сотовой связи сразу же, как только обнаружил утопленницу. Впрочем, из-за сильного ливня «скорая» сможет приехать нескоро.

В мозгу молнией вспыхнула мысль: если о пострадавшей пронюхает Маркес, то сделает все, чтобы его мечта осуществилась.

Незнакомка открыла глаза настолько неожиданно, что Дэвис, наблюдавший за ней в течение последних десяти минут, вздрогнул и едва не уронил миску с теплой водой. Промывая раны дезинфицирующим раствором, он чувствовал дрожь в пальцах, отвыкших от работы с больными. Волнение было настолько сильным, что поначалу Дэвис вообще отказался от мысли самостоятельно обработать раны, однако в предупреждение заражения и воспалительных процессов он все же собрал всю свою волю в кулак и приступил к работе.

– Кто вы? – тихо, одними губами спросила женщина охрипшим голосом.

Справившись с первым удивлением, Дэвис пояснил ей, каким образом она оказалась в его доме.

– Вы… вы врач? – женщина попыталась поднять руку, но та бессильно упала на кровать.

– Бывший, – угрюмо ответил Дэвис, снова взяв в руки тампон, смоченный в растворе.

Не хватало еще отвечать на расспросы неудачливой самоубийцы. С него хватит Маркеса, при каждом удобном – как и неудобном – случае напоминавшего о том, что он не имеет права лечить больных.

– У вас хорошие руки. – Женщина закрыла глаза.

Она молниеносно запечатлела образ спасителя. Ей не было надобности смотреть на него, чтобы видеть строгие, волевые черты лица, загорелую кожу, темные волосы, выглядывавшие из-под ковбойской шляпы, и мускулистое тело здорового мужчины. Джинсы и теплая клетчатая рубашка придавали Дэвису еще большую мужественность. Он был похож скорее на героя вестерна, чем на человека начала двадцать первого века.

Через мгновение ее заставил очнуться вопрос:

– Меня зовут Дэвис, а вас?

– Меня? – переспросила она таким тоном, словно впервые в жизни столкнулась с подобным вопросом. Даже изувеченное лицо передало смятение и растерянность, которые переполняли незнакомку. – О боже… я ничего не помню… ничего. Абсолютная пустота. Дыра вместо памяти. Я… я…

Соленые слезы разъедали свежие раны, но женщина, похоже, не замечала боли. Она заметалась по постели. Сбросив с себя шерстяной плед, она поняла, что абсолютно нагая.

– Я не нашел на берегу вашу одежду, – смущенно пояснил Дэвис, старательно отводя глаза в сторону. За долгие годы работы в госпитале он привык относиться к обнаженному женскому телу равнодушно. Прелести пациенток волновали его кровь не более чем стакан апельсинового сока, выпиваемый им ежедневно вместо завтрака. – Наверное, ее сорвало течением и унесло вниз… Простите, но я снова вас накрою. Не хочу, чтобы вы простудились. – Дэвис вновь закутал женщину в плед, тщательно подоткнув его по бокам.

– Я ничего, ничего не помню… Как я оказалась в реке?

Дэвис молча пожал плечами.

– Что со мной?

– Общее переохлаждение организма, множественные ушибы, ссадины и гематомы. На первый взгляд ничего серьезного. У вас есть хронические заболевания?

На сей раз плечами пожала она.

– Где мы?

– В моем доме… в пятнадцати милях от Касл-хилла.

Женщина едва заметно вздрогнула, хотя и не смогла объяснить даже себе самой, какие воспоминания ее связывают с близлежащим городом.

– Возможно, у вас есть муж и дети. Они будут вас искать, – предположил Дэвис.

– У меня есть кольцо?

– Что?

– Я спросила, есть ли на моей руке обручальное кольцо. Я не могу поднять голову.

– Нет. У вас нет кольца, – без промедления ответил Дэвис. Упоминание о муже и детях было выстрелом в небо. Ему просто хотелось, чтобы кто-нибудь приехал и избавил его от проблемы. Проблемы, даже имени которой он не знал.

– Вы вызвали «скорую»?

Дэвис покачал головой.

– Почему?

– Ливень. Сюда никто не сможет добраться, по крайней мере, до следующего утра.

– Вы преступник?

– Нет, не беспокойтесь. А теперь вам нужно поесть. Я приготовил мясной бульон, – ушел от неприятной темы разговора Дэвис.

– Вы живете здесь один?

– Да.

Интонация Дэвиса насторожила женщину, и она не рискнула продолжать расспросы.

– Давайте придумаем мне имя.

– Я буду называть вас так, как вы пожелаете. Какое имя вам нравится: Камилла, Лора, Стефани?..

– Камилла подойдет.

– Хорошо, Камилла. Вот мы и познакомились. Может, перейдем на «ты»?

Она согласно кивнула.

– Когда вспомнишь свое настоящее имя и…

– Я не хочу вспоминать прошлое, – упрямо заявила новоиспеченная Камилла.

– Я бы тоже с удовольствием забыл свое, – откровенно признался Дэвис.

В его голосе прозвучало столько боли и искренности, что сердце Камиллы сжалось.

– Я помню одно: я не хотела больше жить. – В глазах Камиллы вновь блеснули слезы.

– А теперь? Что-нибудь изменилось? – осторожно спросил Дэвис.

– Меня мучила совесть, и я думала, что искуплю вину, когда… Но даже Господь не пожелал меня принять. Я не нужна ни земле, ни небесам. Я никому не нужна.

Дэвис вздохнул и бросился к плачущей женщине. Бульон подождет. Он взял ее за плечи и слегка потряс.

– Не говори так. Ты… ты нужна мне, Камилла.

– Ты говоришь так, чтобы меня утешить. Зачем тебе женщина, которая даже не в состоянии подняться с постели? У которой болит все, кроме волос на голове… Каждый вздох отдается глухой болью где-то внутри…

– В легкие попала холодная вода. Возможно воспаление. Я сделаю тебе пару уколов.

– Нет, мне не нужны никакие уколы. Мне вообще ничего не надо… Зачем только ты меня вытащил из воды?!

Истерические нотки в голосе женщины вынудили Дэвиса изменить тактику.

– Во-первых, это ты причалила к моему берегу. – Дэвису даже думать не хотелось о том, какую историю раздул бы Маркес, обнаружь у дома заклятого врага обнаженный труп женщины. – А во-вторых, ты действительно мне нужна. Я тоже одинок.

Камилла с робкой надеждой подняла на него глаза, и Дэвис готов был поклясться, что разглядел за ссадинами и синяками радостную улыбку.

День тянулся бесконечно долго. Камилла изнывала от скуки и тревоги. Дэвис отправился на охоту четыре часа назад, пообещав вернуться как можно скорее. Что будет с ней, если он нарушит свое обещание? Она с трудом приподнимает голову, чтобы съесть тарелку супа, приготовленного ее заботливым спасителем. Если с Дэвисом случится беда, она не сможет не только помочь ему, но и позаботиться о себе.