– Какой идиот поставил здесь вино? – завизжала она.

Поскольку вопрос не адресовался к ней напрямую, Надежда промолчала. Потом тщательно накрасила губы и вышла, оставив девицу замывать платье. На взгляд Надежды, платьице было так себе, хотя брюнетке, конечно, его жалко. Ну ничего, шампанское было сухое, от него пятен не останется.

Настроение у Надежды несколько повысилось, но все же она предчувствовала, что с проклятой юбкой в этот вечер еще будут неприятности.

«Нет, все-таки зря я сюда пришла, – вздохнула она, – и Саша тоже хорош! Знала бы, что жена у директора другая, надела бы я то брусничное платье и чувствовала бы себя сейчас как королева!»

И точно, спокойно себя ощущала Надежда Николаевна только за банкетным столом. Когда кончились все тосты и закуски, публика потянулась танцевать. Надежда тоже сгоряча собралась тряхнуть стариной, но проклятая юбка уже успела перевернуться.

«Авторский крой, – вспомнила Надежда, – попадись мне этот автор, я придушу его собственными руками! Ножницами зарежу! Булавками к стене приколю!»

Она на ощупь выпрямила юбку, и тут муж потянул ее танцевать. Надежда прильнула к нему тесно, решив, что в такой позе юбка усидит на месте. Муж если и удивился, то ничего не сказал, он всегда был вежливым человеком.

После танцев Надежда Николаевна снова оказалась перед огромным зеркалом и, как всякая нормальная женщина, бросила взгляд на свое отражение.

Настроение ее еще больше испортилось.

Проклятая юбка опять сдвинулась, «молния» уехала набок, и вся художественная асимметрия, которую так расхваливала продавщица и за которую с Надежды Николаевны содрали бешеные деньги, превратилась в форменное безобразие. В довершение этого кошмара Надежда перехватила в зеркале ехидный взгляд кривоногой брюнетки, которая, высушив платье, бегала по залу, ища директорскую жену.

– Зря я сюда пришла! – простонала Надежда Николаевна и бочком вдоль стеночки направилась в сторону дамской комнаты, чтобы в который раз привести костюм в порядок.

Путь ее лежал через зимний сад.

Кто-то, видимо, в целях экономии электричества выключил там верхний свет, и растения были освещены только двумя или тремя декоративными фонарями, спрятанными среди зелени. Это создавало в саду очень романтическое настроение, но Надежде Николаевне было не до романтики: она, как уже было сказано, спешила в дамскую комнату, чтобы устранить непорядок в своем гардеробе.

Правда, пройдя мимо огромного фикуса, не смогла не задержаться: у нее дома тоже был фикус, правда, ему до этого нужно было расти и расти… Впрочем, не дай бог, вырастет такой же огромный – придется прорубать потолок и договариваться с соседями сверху…

Эта мысль немного задержала Надежду, и тут она услышала впереди, за развесистой пальмой (или, точнее, монстерой) какие-то подозрительные звуки.

Надежда замерла на месте и прислушалась. На какое-то мгновение ей показалось, что за пальмой (или, точнее, монстерой) воркуют голуби. Это было довольно странно, и она осторожно выглянула.

И тут же отскочила обратно: за пальмой (или, точнее, монстерой), разумеется, не было никаких голубей. Там просто целовалась какая-то парочка.

За долю секунды даже при слабом освещении Надежда успела кое-что рассмотреть. Точнее, кое-кого, а именно женщину: это была довольно привлекательная, хотя и немного полноватая блондинка с длинными волосами, одетая в красивое красное платье.

Мужчина, с которым обнималась блондинка, стоял спиной к Надежде, поэтому ей удалось заметить только синий в узкую полосочку костюм да затылок незнакомца. Затылок был самый обыкновенный – не лысый, не длинноволосый, аккуратно подстриженный. И волосы – не темные, не светлые, скорее русые, а может, рыжеватые, а может, с легкой сединой, в полутьме было плохо видно.

Как уже было сказано, заметив целующуюся парочку, Надежда отскочила обратно и затаилась за фикусом.

Она была в полной растерянности: вернуться в зал? Но сбившаяся на сторону юбка делала это невозможным. Проскочить мимо воркующей парочки? Тоже неприлично… поискать другой, обходный путь?

Пока она мучилась и колебалась, обстановка за пальмой внезапно изменилась: звуки поцелуев затихли, на какое-то время наступила тишина, а потом раздались приближающиеся шаги.

Надежда Николаевна в полной панике юркнула за фикус, при этом чуть не своротив какое-то незнакомое растение в большущей кадке. Она замерла, как мышь под метлой, и заметила удаляющуюся в сторону зала мужскую фигуру. Видимо, женщина в целях конспирации ушла в другую сторону, скорее всего, туда, куда направлялась сама Надежда: после того, чем она занималась за пальмой или монстерой, блондинке, разумеется, нужно было поправить макияж.

Короче, в любом случае путь освободился.

Надежда Николаевна на всякий случай выждала еще пару минут, после чего выбралась из своего укрытия и двинулась в прежнем направлении.

Однако когда она обогнула пальму, которая при ближайшем рассмотрении оказалась все же монстерой, она увидела прежнюю блондинку.

Та никуда не ушла. Она полулежала на скамеечке, поставленной в укромной нише среди растений. Голова блондинки была как-то странно запрокинута, правая рука свесилась до самого пола…

– Девушка, вам плохо? – испуганно проговорила Надежда, подходя к скамеечке.

Блондинка не шелохнулась и не издала ни звука.

«Раньше она не была такой тихоней!» – подумала Надежда, склоняясь над незнакомкой.

Как уже было сказано, освещение в зимнем саду было романтическое, то есть его почти что не было. Но даже в этом скудном освещении Надежда Николаевна разглядела, что с блондинкой явно что-то не в порядке.

Во-первых, она не шелохнулась, даже когда Надежда почти до нее дотронулась. Во-вторых, ее глаза были полуоткрыты, они смотрели сквозь Надежду на что-то, видимое только ей, только этой странной блондинке. На что-то, чего и на свете-то, наверное, нет.

– Ой! – проговорила Надежда Николаевна отчего-то почти шепотом. – Ой, мама!

Однако, несмотря на такие необдуманные восклицания, Надежда не грохнулась в обморок, не сбежала и не завопила благим матом. Она была женщина решительная, практичная и храбрая. Поэтому вместо всего перечисленного она сделала вполне правильную вещь: потрогала шею неподвижной блондинки в том месте, где у всякого нормального человека положено биться пульсу.

Пульса не было.

Из этого можно было сделать единственный вывод: блондинка была мертва. На всякий случай Надежда потрогала свою собственную шею в том же месте. Там пульса тоже не было. Но именно этот факт окончательно убедил Надежду, что блондинке уже ничто не поможет.

– Мама! – повторила Надежда Николаевна. – Нет определенно зря я сюда пришла! Ведь не хотела же идти… было у меня какое-то нехорошее предчувствие… и кошки ночью снились…

Произнеся эту не утешившую ее фразу, Надежда отступила на шаг от мертвой блондинки. Однако по-прежнему не могла отвести от нее взгляда.