использования бонусов из будущего, нужно так и поступать. Да и не хотелось бы показывать свои возможности врагу. А то, что кто-нибудь из огневиков или их прихвостней, нас заметит, я не сомневался.

Не должны были еще вражины видеть катер. Именно он наша колесница, наша «вундервафля», ну или «ваффе», наше оружие стратегического сдерживания. Правда сдерживать оно будет врага после того, как супостат обломает свои зубы и узнает о катере. Вот для того, чтобы катер изредка создавал волну на Днепре и Соже, ввергая в шок и трепет всякого нерусского, то есть не рысьского, и нужно топливо оставить.

Если получится встретить врага на реке, то это все равно, что застать вражину со спущенными штанами в момент дефекации. Хотя мне не очень хотелось убивать всех и вся из племени Огня. Мне рабы нужны. Пусть временные, а потом их умертвить, но нужна грубая рабочая сила. Да и при наличии полей в следующем году можно такую посевную компанию состряпать, что и на десятки тысяч человек еды хватит. Может не на десятки, но девять тысяч девятьсот девяносто девять ртов, прокормлю, вряд ли больше. И за этими полями нужно кому-то смотреть.

А еще нужна инфраструктура, как гражданского направления, так и оборонительного. Я в упор не понимаю, почему тут нет полноценных городищ⁈ Они же воюют друг с другом, как я понял, делают это довольно часто, но все равно живут на селищах. Понятно же, что условный острог или форт, будет куда как сложнее взять врагу. Да, это сложно. С теми орудиями труда, что есть у местных, задача десятикратно усложняется. Вот только итог титанической работы — это резкое увеличение живучести племя, или рода.

На что надеются, огораживаясь лишь хлипким частоколом, а то и вовсе плетнем? На доблесть воинов? Глупо. Смело, честно, героически, но глупо. В этом отношении я больше приверженец не кодексов чести, а принципов ниндзя. Хитри, унижайся, поступай бесчестно, но добейся цели.

Но тут есть нюанс. Бесчестие, как и унижение, и другие скверные ситуации, в моем миропонимании допустимы только в отношении военных действий и защиты своих близких. А вот в быту, в политике, немного иначе, тут от такого коробит. Ну кто может оставаться политиком, если допустит собственное унижение? Или множество раз обманет… нет, не правильно, — множество раз раскроется обман, так как нет в природе не лгущего политика, профессия не позволяет оставаться честным.

К чему я про политику? Так сам, по сути, уже политическая фигура. Не папа римский и не мама, ни кто иной из сотен гендеров, но политик. Наверное, политик — это особый гендер, чаще близок к пид… к «оно», хотя немало исключений, наверное. Мне, почему-то встречались только пид… Или папа такое окружение имеет… или окружение имеет папу.

Так что придется и мне врать, и держать свои козыри при себе. А катер — это неоспоримый козырь.

— Ну, что там? — выкрикнул Вар, прерывая мои мысли о том, какой я лживый и скупой политик, как и о том, где мне взять коррупцию, чтобы соответствовать эталонам будущего.

Хочу быть коррупционером! А тут и взятки не у кого брать. А если и есть у кого, так не могут дать нужного. Хоть девицами бери. Вот только, кроме Севии и еще с пяток девушек и женщин, и посмотреть не на кого. Какие-то местные женщины замухрышки, даже при детальном разборе, может только тела у некоторых неплохи, но лица…

— Дымы! — неуверенно сказал охотник, залезший на дерево и смотрящий в сторону нашего селения.

Буквально позавчера, считай на совещании по возвращению с похода в главное селение Рысей, было принято решение, что при опасности или в случае непредвиденной ситуации, в селении пускают дымы из постоянно сыроватого хвороста и сена. Ну а все звезды воинов-охотников, которые уходят на промысел, или еще по каким делам, должны стараться отслеживать ситуацию. В случае же сигнала, воины обязаны явиться в селение при первой же возможности.

— Двое остаются с добычей… — Вар прервался и посмотрел на меня, я кивнул, он продолжил. — Остальные бегом в селение!

Десять воинов и один жрец побежали домой.

Всегда сложно ждать, не имея подробной информации. Знаешь лишь одно, что случилось нечто, что выбивается из мерного течения жизни общины. И тут воображение рисует, скорее, апокалипсические картины, чем зеленую лужайку с розовым пони.

Вот мы и бежим, уже не трусцой, а с явным ускорением. Такой темп для меня пока еще нормальный, но начинаю чувствовать усталость. Одно дело бегать на беговой дорожке, или даже по дорогам, путь и проселочным. Но бег в лесу — это сложно. Тут нужна еще и большая концентрация, чтобы не переломать себе ноги. И даже в таких условиях все воины бегут относительно без шума, а я относительно их и есть грохот. И поступи мои разносятся по всему лесу!

Забегая на территорию селения, я не увидел следов боя или избиения людей и с сердца спал камень. Воображение, как и фантазия, у меня бурные, а теперь, когда жизнь общины казалась размеренной, я более всего хотел пересчитать зубы тому, кто подал сигнал. Реально же такими неспровоцированными сигналами можно вызвать непредвиденную дефекацию. Вот же, понравилось мне слово!

— Кто подал знак? — кричу я, проявляя нервозность и даже злость.

Сейчас они познают жреческий гнев! Как наложу свою анафему!

— Красавчик! — обращается ко мне мой раб Стасик на русском языке. — По реке от Рысей плывут лодки.

Впрочем, «красавчик» — этот только для меня русское слово, а для раба — обращение к господину, заранее установленной официальной формы. Ну захотелось мне схохмить, даже, если эта хохма только мне понятна. Пусть я все больше отхожу от шока переноса в древность, но порой тоскую по всяким социальным сетям, все равно хочется залипнуть в Тик-Токе, или почитать «телегу», крайне не хватает мировых новостей. Приучили за последние несколько лет к резко изменяющейся международной ситуации, теперь чувствуется ломка.

Так что небольшие триггеры будущего, как это обращение «красавчик», то и дело мной расставляются. Если мне прикольно и чуточку улучшает настроение? Почему нет?

А как было бы классно, если каждый день доставлялись новости со всего мира. По типу того: «Славный правитель ольмеков, воплощающий Ук иш-Чана, великий и могучий Кинич хрензнаеткто Балам, увидел бога-ягуара в кукурузном поле. Наше расследование пришло к выводу, что в шкуре кошачьего в кукурузе жена правителя изменяла ему со жрецом. Ждем комментариев и будем держать