— Что ты делаешь?

— Везу тебя домой, — ответил он. — Я не хочу, чтобы меня обвинили в твоем похищении.

— Но ты должен увезти меня отсюда! Эта скотина хочет выдать меня за придурка Маккиннона.

— Следи за языком, — заметил Йен. — Негоже отчима обзывать скотиной.

— Ты не слушаешь, что я говорю. Он собирается отдать меня Ангусу Маккиннону.

Йен остановил коня.

— Должно быть, ты ошибаешься. Даже такая скотина, как твой отчим, не посмеет сделать это. Но все равно, я обещаю, что передам отцу и дяде твои слова.

— Я расскажу все сама, когда ты привезешь меня к ним.

Йен покачал головой:

— Я не хочу, чтобы между кланами разыгралась война из-за твоего похищения. Даже если то, что ты говоришь — правда, до свадьбы пока далеко. Ты еще ребенок.

— Я уже не ребенок, — заявила Шилес, скрестив руки на груди. — Мне тринадцать лет.

— У тебя еще не выросла грудь. И пока она не вырастет, никакой мужчина не захочет жениться на тебе. Ух! Совершенно ни к чему пихать меня своим остреньким локотком под ребра, потому что я сказал правду.

Шилес сдерживалась изо всех сил, чтобы не разреветься. Такое трудно было вынести, в особенности услышав это от человека, за которого она собиралась выйти замуж.

— Если ты не желаешь помочь мне, Йен Макдональд, я пойду пешком.

Когда Шилес попыталась соскользнуть с коня, Йен удержал ее. Взяв лицо в ладони, он большими пальцами погладил ее по щекам. Шилес потребовалось сделать над собой дьявольское усилие, чтобы слезы не полились ручьем.

— Совсем не хотел обидеть тебя, малышка, — сказал он. — Тебе нельзя ходить одной. До ближайшего дома далеко, и скоро стемнеет.

— Я не вернусь в замок, — отрезала она.

— Если я отвезу тебя назад, ты ведь опять сбежишь по подземному ходу?

— Не сомневайся.

Йен вздохнул и повернул коня.

— Тогда двинем вперед. Но если меня обвинят в похищении, это будет твоя вина.

Когда тьма сгустилась настолько, что вокруг стало не видно ни зги, Йен остановился на привал. Если бы не Шилес, он бы скакал не останавливаясь. Но до дома еще далеко, а ехать в полной темноте было рискованно.

Он протянул Шилес половину овсяной лепешки и сыр, и они молча принялись за еду. Ему еще будь здоров как влетит за это. И все потому, что она опять позволила разыграться своему воображению.

Он искоса посмотрел на нее. Бедняжка Шил! Ее прелестное имя произносилось через мягкое «ш». Так тихо шепчут на ухо «Шшш», когда хотят успокоить. Она была трогательной худышкой. Зубы были немного великоваты. Но непокорные рыжие волосы сияли так, что хотелось зажмуриться. Даже если у нее в один прекрасный день и отрастет грудь, вряд ли кто-нибудь захочет взять ее в жены из-за внешности.

По крайней мере, пока она не умоется.

Йен раскатал на земле попону и предупреждающе посмотрел на нее.

— Ложись и не болтай.

— Я ни в чем не виновата.

— Виновата, — сказал он. — Хотя ты знаешь, что никто не станет тебя винить.

Шилес свернулась в комочек на краешке попоны, закутав ноги своим плащом.

Повернувшись к ней спиной, Йен завернулся в плед. Сегодня он отмахал много миль и страшно устал.

Сон почти завладел им, когда Шилес вдруг тронула его за плечо.

— Мне что-то послышалось.

Схватившись за меч, Йен сел и стал прислушиваться.

— Наверное, это кабан, — шепотом сказала она. — Или здоровый медведь.

Он со стоном рухнул на спину.

— Это ветер шумит в деревьях. Тебе показалось мало мучить меня целый день?

Теперь сон пропал. Йен слышал, как дрожала Шилес. Кожа да кости — разве может она сама согреться?

— Шил, тебе холодно? — спросил он.

— Вот-вот околею, — угрюмо откликнулась та.

Вздохнув, Йен повернулся к ней и накрыл пледом.

Теперь под пледом они лежали вдвоем.

Йен понял, что не заснет. Какое-то время он разглядывал, как ветер раскачивает ветви над головой, а потом прошептал:

— Шил, ты спишь?

— Нет.

— Я скоро женюсь, — сказал Йен и улыбнулся. — Мы встретились при дворе в Стирлинге. Сейчас я еду домой, чтобы сообщить об этом родителям.

Он почувствовал, как Шилес замерла рядом.

— Для меня это так же неожиданно, как и для тебя. Я думал подождать еще пару годков, но когда мужчина встречает ту самую женщину… Ах, Шил, в ней есть все, что мне нужно.

Шилес долго молчала, а потом спросила своим насмешливым, немного хрипловатым голоском:

— С чего ты так уверен, что она — та самая?

— Филиппа — редкостная красавица, поверь мне. У нее ясные глаза и шелковистые белокурые волосы. А фигура… Мужчина забывает обо всем, глядя на нее.

— Хм. Что ты еще можешь рассказать про свою Филиппу, помимо ее внешности?

— Она грациозна, как королева фей, — не унимался он. — И смеется восхитительно звонко.

— И именно поэтому ты собираешься на ней жениться?

Йен хмыкнул в ответ на скепсис в ее голосе.

— Наверное, я не должен говорить тебе такое, малышка. Но есть женщины, которых мужчина может иметь и не женясь на них, а есть такие, с которыми так не поступишь. Она из второй породы, и я жутко ее хочу.

Он положил руку Шилес на плечо и заснул с улыбкой на лице.

Должно быть, Йен спал как убитый, потому что не слышал ничего до того момента, когда вдруг раздался конский топот. Тут же откинув плед, он вскочил с мечом в руках. В это время к их стоянке подъехали трое всадников. Хотя Йен узнал сородичей из своего клана, меча он не опустил.

Только бросил беглый взгляд на Шилес, все ли с ней в порядке. Она сидела, укрывшись пледом с головой, оставив только щелку, через которую наблюдала за происходящим.

— Неужели это наш молодец Йен, который возвращается с войны на границе? — услышал он голос одного из всадников.

— Ну, да, так и есть! Нам рассказывали, как ты отважно дрался с англичашками, — заговорил другой. Всадники продолжали кружить вокруг стоянки. — Наверное, они спят много и встают поздно.

— Я даже слышал, что они вежливо предлагали тебе выбирать время и место для схватки, — встрял третий. — Чем еще можно объяснить, что ты храпел и ухом не повел, когда мы чуть не переехали тебя лошадями?

Стиснув зубы, Йен слушал, как эти трое с удовольствием упражняются в остроумии на его счет.

— Если англичане дерутся как бабы, чего же ты хочешь от него? — опять заговорил первый.