станешь стрелять так, чтобы ни в кого не попасть. Нередко уже одни вид твоей серой шинели, лишает бодрости восстающую бедноту, делает ее бессильной. Да это и понятно: что могут они поделать против тебя, когда в руках твоих лучшее орудие убийства? Забраться же к тебе в голову, чтобы узнать, о чем ты думаешь, они, конечно, не могут.

Не утешайся и тем, что помилует бог, и не будет ни рабочих, ни крестьянских бунтов, там, где будет стоять твоя рота. Не раз и не два за время твоей службы перейдет всякую меру издевательство богачей над окрестными бедняками, и не посмеют они защищаться: как поднятый бич будут висеть над их головой роковые слова: «солдат пригонят». И будут они надрываться на непосильной работе, и будут чахнуть их малые дети, умирать медленной смертью. И это ты, рекрут, будешь виноват в их горе, в их слезах. Не взыщи, если станут они тебя проклинать, хоть ты им ничего не сделал. Не будь солдат, не на кого было бы опереться грабителям-купцам, кровопийцам-помещикам да чиновникам. Не будь солдат, восстал бы народ, чтобы как щенят разогнать эту свору, и зажил бы он спокойно, счастливо и сыто.

Не втихомолку надо думать тебе, рекрут, о том, что ты стрелять не будешь и не надеяться на то, что тебе стрелять не придется, а громко крикнуть всем твоим друзьям и товарищам, всем братьям своим по нужде: «Солдатчина лишь богачам нужна, против нас бедняков она устроена, не пойдем мы в солдаты, станем лучше с богачами воевать. Завоюем себе все богатства, нашей кровью добытые, завоюем землю, нашим потом облитую, завоюем себе счастливую человеческую жизнь!»

Много невинной крови своих земляков и не-земляков пролили наши старшие братья, уже отбывшие военную службу. Многие из них теперь каются, но если иные и думают, что хорошее дело делали, то грех их за это винить. Откуда же было темному, забитому человеку знать, что он обманщикам служит, когда чуть не с колыбели обманывали его лживыми речами. Велика сила этого обмана, так велика, что даже искренно преданные народному делу социалисты не решаются выступить против него. Хорошо понимают социалисты весь обман богачей, но не решаются они прямо сказать беднякам: не ваше это отечество, нечего вам и защищать его, хорошо понимают они как преступно одевать солдатский мундир, чтобы сделаться убийцей своего же брата; хорошо понимают они, что баснями об отечестве и внешней враге только отвлекают бедняков от их настоящих врагов, богачей и чиновников, что нужно беднякам всех стран и всех народов заключить вечный союз для борьбы со всеми кровопийцами. Но боятся они, что темный народ не поймет искренней, правдивой речи, примет их за обманщиков. И говорят они народу, что отечество ему защищать нужно, но что для этого не нужна дорого стоющая армия и достаточно только народное ополчение или, как по иностранному называется, милиция.

Призывая народ добиваться замены постоянной армии милицией, социалисты рассуждают так: Почему солдат решается стрелять в своих братьев рабочих и крестьян? Потому что загнали его далеко от родного места, на долгие годы заперли в казарму, выбивают из него военной дисциплиной всякое чувство, всякую сообразительность, делают его бессловесной машиной для убийства. Если вместо постоянной армии ввести всенародное ополчение, то молодые люди еще в школе будут обучаться военному искусству; одурманивающей казармы не будет, так что у всякого хватит ума и честности отказаться от стрельбы в своих товарищей по нужде. Ни один человек не согласится также идти за тридевять земель, бог весть для чего воевать. И если такое ополчение будет введено во всех странах, то никогда не придется также и защищаться от внешних врагов. Таким образом, люди понемногу забудут о войне, а вместе с ней потеряют всякое значение и речи об отечестве.

— Чем долго убеждать бедняков, что отечество выдумано их врагами и что защищать его значит защищать богачей, лучше укажем им такой способ защиты отечества, чтобы его совсем не нужно было защищать.

Так думают социалисты. Но расчет этот совершенно не верен.

В стране Швейцарии вместо постоянной армии действует народное ополчение. Только на два месяца в течение нескольких лет призывается каждый швейцарский гражданки под ружье, За эти 2 месяца его, конечно, не успевают замуштровать до одурения, как это делается у нас в России. И все же во время всякой крупной стачки швейцарские ополченцы стреляют в рабочих не хуже наших солдат.

И удивляться здесь нечему. Еще в школе учится швейцарец военному искусству, еще ребенком хвалят его: хороший, мол будешь защитник отечеству; всю его жизнь приучают его к мысли о том, что и он, и богач — сыны одного и того же отечества, что богач родной ему человек, — земляк.

— Даже социалисты, думают многие швейцарские бедняки, подтверждают, что честь отечества должны быть мне дорога, а если это так, то почетно воевать с иностранцами и грех — воевать с земляками, будь они хоть и богачи.

Чтобы победить своих настоящих врагов, бедняки должны хорошо запомнить, что у них отечества нет, что их земляки — все бедные и обездоленные на каком бы языке они не говорили, что для них всякий богач басурман, будь он евреем, французом или русский. До тех пор, пока бедняк считает, что имеет какие нибудь общие с богачами интересы, богач каждый раз снова будет его обманывать, крепче усаживаться на его шее. Поэтому мы, анархисты-коммунисты, считаем необходимый сразу сказать народу всю правду про отечество.

Как умел, я рассказал тебе, рекрут, кому ты будешь служить, а теперь подумай еще о том, как ты будешь служить.

Возьмут тебя от родной семьи и начнут тебе, защитнику отечества, всякие почести оказывать. Первый тебе почет это то, что ты должен разучиться говорить по человечески: «так точно, никак нет, не могу знать и виноват» — больше тебе разговаривать не полагается. Второй тебе почет это то, что ты должен раз и навсегда запомнить, что ты нижний чин и что может поэтому с тобой всякая сволочь сделать, что только ей вздумается. «Ты стой, а я тебя бить буду», вздумает какое нибудь начальство и, будешь ты стоять не шелохнувшись, руки по швам: а сдачи дашь — не миновать тебе военного суда; у него же расправа короткая.

Будут тебя, большого и бородатого человека, как малое дитя, учить как ходить, а после утомительных и бессмысленных маршировок будешь ты часами твердить еще более бессмысленную словесность. И упаси тебя бог какое нибудь высокоблагородие