недовольство бытом, и фига в кармане, которую держат работающие люди. Нельзя баловать и устраивать льготы, или копию спецраспределителя, но минимум удобств людям надо обеспечить. Не нужна мне своя оппозиция на объекте проживания.

А всю творческую интеллигенцию, ежели заведётся как клопы и тараканы, незамедлительно выселять к чертовой матери, даже в принудительном порядке. Где появляется хоть один такой фрукт — там нормальной жизни и порядка не будет. Есть свой семейный приме — прабабушка искусствовед. Всё бы хорошо, но вот дочка пошла замуж не за того, что той хотелось бы. А у этой дочки — уже и свой внук имеется.

Но как любой представитель творческой интеллигенции, считает правыми только себя. И изрекать истины в последней инстанции неотъемлемая привилегия лишь одной творческой интеллигенции. Ох, не зря вождь пролетариата в сердцах назвал их далеко не мозгом нации[4].

Одно дело техническая интеллигенция, она занимается конкретными делами. У научной уже наблюдается некий дуализм, но вот только не творческая. Свят, свят! Рецепты — «Что делать» и «Как нам обустроить Россию» даются именно представителями этой самой, а ещё сбивают с толку и научную интеллигенцию.

Гражданке Боннэр лично бы не пожалел стрихнину от всей широты души, но бесполезно. Они, что та гидра. Одну голову отсечёшь, на её месте семь других вырастает, ещё гонористее прежней. Конкретного дела у них нет, за которое бы головой отвечали, вот и лезут «в каждую бочку — квадратной затычкой». Так что пусть уж будет известное зло.

А со временем, бог даст, съезжу и поговорю с Андреем Дмитриевичем. Нормальный был научный интеллигент, пока ему не стали разные-всякие втирать про слезу ребёнка. И главное беспокойство только про тамошних детей. А то, что не имей мы адекватного ответа, то миллионы наших детишек просто бы испарились, а остальные страдали от лучевой болезни, для них это несущественно. Западные просвещённые важнее, чем «этот, как его — народ». Вот и спрошу Андрея Дмитриевича, как мне полуторагодовалому быть? Мои слезы ему интересны? И буду прессинговать, пусть повертится и объяснит занимаемую позицию.

Одно дело, когда давит партия и государство, а вот если малец спросит: Дядя Андрей, а как же я? Ведь я же лучше. Лучше собаки… А по поводу нелюбви к номенклатуре, так пусть попробует со мной посоревноваться, кто кого. Самая кардинальная разница, в том, что я не творческая интеллигенция, и, следовательно, не ненавижу свой народ, как те к чьим голосам он примыкает.

О, глядь! Лёгок на помин наш чекист. Нет, это не с обидным умыслом. Скорее ему так икалось, что наверно определил, о ком подумал, когда прекратилась. «Ур-ря заработало». Неужто вместе с зубами прорезаются и мои сверхспособности?

— Добрый день, Виктор Петрович. Я тут последние полчаса постоянно вас вспоминал, вот вы и почувствовали. А может, икалось сверх меры?

— Добрый день. Нет, не икалось, и телепатических сигналов не ощутил.

— Ну вот, обломали всю малину. А я было обрадовался. Присаживайтесь, вопросов накопилось море. И у вас, наверно, встречные имеются. С чьих начнём?

— Давай, излагай свои проблемы, а я отдышусь. Пришлось с полдороги идти пешком по грязи.

— Вы сняли прямо с языка мой первый и второй вопросы. А конкретно, во-первых — нужна будочка с основными продуктами питания. Небольшим ассортиментом, но самым насущным. Работать в ней может кто-то из проживающих. Это временно, пока не наладится вопрос с дорогой. Во-вторых женщины с малолетними детьми и школьники утром идут к конечной остановке транспорта, это далеко и по грязи. Нужен какой-то транспорт с высокой проходимостью, чтобы развозить их в школы и детские сады.

— Ты хочешь, чтобы вы тут как баре жили? А во многих деревнях детишки ходят за несколько километров в школу, в том числе и ученики младших классов.

— Верю и знаю. Не надо меня убеждать, но тут живут работники секретного объекта с семьями. Недовольство бытовыми условиями, и посулы вражьих агентов могут их сбить с пути истинного. Вон ездили наши стажироваться в США в Колумбийский Университет, а курировал их от вашего комитета небезызвестный Олег Калугин, и был там не менее вам известный Александр Яковлев. Вели они себя там — совсем не так, как положено по кодексу строителя коммунизма. Сами знаете, и тот и другой были завербованы. Мне здесь, такие совсем не надобны.

— Хм, уел меня. Не знаю, что и как с теми обоими, но информация ушла. Сам знаешь, нам никто не станет докладывать. Подумаю, что можно выделить и из какой воинской части. У нас таких машин для перевозки людей нет.

— Сразу, раз зашел разговор о предателях, надо обратить внимание на двух местных дамочек — жен ученых. На работу не устроились и дома ничего не делают. Будь вы резидентом разведки, это был бы самый лакомый объект для вербовки. Сами решайте как поступать, но бездельниц, у которых чёрт те что может в голову взбрести, здесь не должно быть.

— Крут ты, однако. И вроде в НКВД не служил. Это я, когда начинал, видел многих таких волчар, а сколько из них, потом и сами пошли в те же лагеря. Негоже быть таким жестоким.

— Я им не мать Тереза, чтобы няньчиться, и сопли подтирать. Обе взрослые бабы, но кончится всё их вербовкой западными разведками. Любители красивой жизни, увиливающие от работы — самый благодатный материал для вербовки. Впрочем, кого я учу?! Я обратил внимание вашего комитета на проблему, а вы работайте с ними.

— Что ещё? А то я понял, что у тебя образовался целый мешок просьб.

— Ну, остались мелочи и по работе. Во-первых — электрическая печатная машинка, чтобы мог своими слабосильными ручками и пальчиками набирать тексты. Только уж с мягкими клавишами, надежную и хорошей фирмы, чтобы током не долбанула. Во-вторых — связь, пора тянуть кабель, и я думаю, нужно ставить здесь малогабаритную АТС, и нафаршируйте её своей аппаратурой. Не думаю, что кто-то будет по телефону сливать секреты, но «кинжал хорош для того, у кого он есть, и плохо тому, у кого он не окажется в нужное время»[5]. И это не в плане учить вас, а показать, что меня эти вопросы беспокоят не менее, а даже более чем комитет.

— А теперь, наконец, всё? Я предполагал начать с твоих вопросов, думая их будет меньше, чем моих. Одно радует, три ты упомянул, а это положительно характеризует наше сотрудничество. Отрадно, что ты так печешься о сохранении тайны. Это упрощает решения моих вопросов. Во всяком случае, когда полностью установим