Ее внимание привлекла одна из верхних балок, вплотную примыкавшая к потолку. Балки были проложены крест-накрест: четыре массивные нижние несли на себе перпендикулярно уложенные верхние, более легкие, на которые уже опирался оштукатуренный деревянный потолок. На такой-то верхней балке, почти в самом центре потолка, она углядела в свете лампы металлический диск, похожий на блюдце. Он был прикреплен к балке сбоку, так что увидеть его снизу можно было, лишь находясь в определенном месте. Заинтригованная, женщина пододвинула стул и, балансируя, взобралась на сиденье.

Теперь можно было рассмотреть медальон, оказавшийся на расстоянии вытянутой руки. «Скорее всего, он оловянный!» — предположила Александра. В диаметре диск был не больше десяти сантиметров, как раз с кофейное блюдце. К балке медальон крепился четырьмя гвоздями, забитыми так тщательно, что маленькие черные шляпки глубоко вдавились в мягкий серый металл.

— Любопытно! — Александра невольно произнесла это вслух и тут же оглянулась, словно проверяя, не потревожила ли кого.

«Не думала, что дом такой старый!» Продолжая изучать медальон, она дотянулась до него и осторожно провела пальцем по ободку. Стул покачнулся на неровных плитах пола, Александра испуганно схватилась за спинку и торопливо слезла. Она успела рассмотреть несложный рисунок, выбитый на мягком металле, рисунок примитивный и вместе с тем почти геральдически точный: одноэтажный домик между двух больших деревьев, похожих на дубы, которые переплели над его двускатной крышей свои кроны, так что невозможно было различить, где кончаются ветви одного дерева и начинаются другого. Внизу, у корней деревьев, значилась дата: 1814.

«Значит, второй этаж пристроили позднее, сперва дом был одноэтажным, более чем скромным!» — размышляла художница, гася лампу и почти ощупью взбираясь наверх. Из распахнутой двери ее спальни в коридор падала полоса желтого света.

Было уже далеко за полночь. Александра, привыкшая к ночным бдениям за работой, все же устала после перелета. Снотворное еще не давало себя знать, голова, к ее досаде, оставалась ясной. Женщина, погасив свет, легла, но, поворочавшись на жестком колючем тюфяке, встала и вновь включила лампу.

«А надо бы выспаться, завтра не придется полдня валяться в постели, приедет Наталья за своими сокровищами. И впрямь, рисунки подобной ценности можно так назвать. Август Маке, Жанна Маммен… Остальное попроще, но все же стоимость этого чемоданчика такова, что не стоит прогуливаться с ним ночью, в одиночестве, по темным улицам. Однако Наталью это почему-то не встревожило… А ведь она так торопила меня с приездом, будто для нее не было ничего важнее, чем получить эти рисунки!»

Бродить по пустому темному дому, чья архитектура и обстановка не представляли для нее никакого интереса, было лишено смысла. Александра с удовольствием прошлась бы по саду, но дождь никак не утихал. Погасив свет и натянув одеяло до подбородка, она долго лежала в кромешной тьме с широко раскрытыми глазами, так что порой переставала понимать, опущены ее веки или подняты. В темноте мелькали огненные искры, похожие на те, которые ветер разносит над пылающим в ночи костром. Тогда Александра закрывала глаза, чувствуя, как под ресницами вскипают слезы крайней усталости. Был миг, когда полная тьма и оглушительное безмолвие, окружившие этот старый дом, стали действовать на нее угнетающе. Ей хотелось теперь, чтобы скорее наступил рассвет, прояснилось небо, раздались рядом человеческие голоса. «В такой тишине и темноте уже не понимаешь, это еще жизнь или уже смерть…» Эта пугающая мысль была последней: Александра внезапно уснула, растворившись в шуме ночного дождя, под плеск воды в желобе за приоткрытой створкой окна.

* * *

Ее разбудило яркое солнце, лучи которого падали прямо на постель. Взглянув на розовую занавеску, ставшую на просвет празднично яркой, Александра решила спросонья, что проснулась на заре и это ее отсвет зарумянил полинявшую ткань. Но, встав и выглянув в окно, художница обнаружила, что полуденное солнце стоит высоко.

Небо очистилось от облаков и сияло, как синее фаянсовое блюдо, только что ополоснутое в ручье. Сад, залитый солнцем, искрился и шумел на сильном теплом ветру, порывами налетавшем с полей. Поля тянулись до горизонта, как и предположила ночью Александра. Бескрайние, покрытые ослепительным зеленым бархатом едва взошедших побегов, они таяли во влажной дымке. Из окна была видна дорога, проходившая за оградой сада, виднелись и настежь распахнутые ворота, те самые, предположила художница, через которые она ночью попала в это владение. А у ворот стояла машина.

«Наталья приехала!» Торопливо одевшись, Александра спустилась на первый этаж и вошла на кухню как раз в тот момент, когда ее старая московская знакомая переступала порог.

— Ты здесь! — воскликнула Наталья, ставя на пол матерчатую сумку, откуда высовывались два багета в коричневой оберточной бумаге. — Ну, слава богу, а то ведь мне вчера пришлось срочно уехать в Париж…

Они обнялись. Александра не виделась с Натальей года два и должна была признать, что за это короткое время та сильно изменилась. Женщины были ровесницами, но Наталья стала выглядеть куда старше своих сорока с небольшим. Она похудела, лицо покрыли мелкие морщинки, рот увял, каштановые волосы почти совсем поседели — Наталья, никогда не пользовавшаяся косметикой, их принципиально не красила. Прежней осталась только теплая улыбка этой женщины, да ее голос — хрипловатый, приятного тембра.

— Меня устроил на ночлег сын твоего соседа, Дидье, — сообщила Александра, стараясь не слишком пристально разглядывать хозяйку дома. — Милый молодой человек.

— А, Дидье… — протянула та, принимаясь доставать из сумки покупки и раскладывать их на столе. — Я сегодня должна ему заплатить. Он иногда здесь и ночует, я подозреваю, что не один… Но всегда за собой прибирается, так что я не в претензии… Он здесь?

— Кажется, я ночевала в доме одна… — улыбнулась художница.

— У него все ключи, он приходит и уходит, когда захочет… Сын прежнего владельца, кстати. Я купила дом у соседа! Он не мог больше его содержать… Что это я разболталась, давай завтракать, я зверски голодна!

Отвернувшись, Наталья поставила на огонь чайник, ополоснула зелень под краном, вскрыла упаковку с нарезанным сыром, разломила на несколько кусков свежий хлеб. Все было готово за несколько мгновений. Александра и сама ощущала жгучий голод, у нее не было ни крошки во рту после пересоленного обеда в самолете. Женщины уселись за стол.

— Как тебе дом, кстати? — Наталья, изучавшая этикетку на консервной банке, подняла взгляд на гостью. — Осмотрела уже? В своем роде местная достопримечательность, только я узнала об этом уже после того, как его приобрела… Я ведь купила не глядя, через посредника… Отдавали задешево: прежний владелец не мог выплатить какой-то грабительский банковский кредит и срочно нуждался в деньгах… А то бы дом продал сам банк, и ему бы вообще ничего не досталось…

— Печально…

— Только тс-с! — Наталья приложила палец к губам. — Это страшная тайна! Ты не можешь себе представить, сколько раз я поклялась, что никому не расскажу о его материальных затруднениях! Честное слово, этот дом не стоил таких церемоний… да и таких денег тоже!