недели каждое утро будила ее в 3:47, именно чтобы она подготовилась к встрече. Смерть звала ее в Долину ада, именно там ей назначив свидание.

Смерть ждала там, а теперь она сама привела смерть прямиком в свой дом. И вскоре, утолив голод, смерть заговорит, голосом невинного ребенка провозгласит то, чего ни один из людей никогда не хотел бы услышать.

Что время настало.

Позвонив по один-один-два, лихорадочно ожидая, когда кто-нибудь приедет и избавит ее от внушающего трепет присутствия, женщина взглянула на свадебную фотографию, заткнутую за трюмо, ища поддержки у покойного мужа. Уж он-то знал бы, что делать. В этот миг на нее снизошло озарение: она кое-что вспомнила. Уверенности не было, но об этом одно время поговаривали в округе.

Она ринулась в стоявший во дворе нужник, где на земле рядом со стульчаком лежала кипа старых местных газет. Принялась копаться в листках, пока не обнаружила экземпляр, датированный началом прошлого лета. Она удивилась самой себе и собственной памяти, ибо на страницах было именно то, что она искала. Женщина задумалась. Внезапно мысль о том, что мальчик имеет непосредственное отношение к смерти, показалась не такой уж сумасбродной.

Существовал только один способ проверить, права она или нет. Женщина вернулась к своему молчаливому гостю с газетой в руках.

– Нико? – позвала она нейтральным тоном.

Мальчик перестал есть. Потом устремил на нее взгляд.

2

– У меня до сих пор ноги в песке, – посетовала Лавиния. – Нужно было сполоснуть, прежде чем заходить в дом, теперь разнесу повсюду.

– Не страшно, – сказал Пьетро Джербер.

– Надеюсь, я достаточно намазалась кремом: в прошлом году ужасно обгорела, – заволновалась девочка.

– Все в порядке, – успокоил ее Пьетро. Потом, пытаясь развеять ее тревогу, сменил тему. – Ты хорошо поплавала?

– О да, – отвечала девочка, довольная. – Заплыла далеко-далеко, до самых буйков.

Одна из причин, по которой он привел Лавинию к морю: психолог знал, что плавание успокаивает ее.

– Зачем мы сюда пришли? – подозрительно осведомилась она.

– Затем, что важно начать сначала…

Лавиния задумалась, взвешивая его слова.

– Начать сначала… – повторила она.

– Я еще ни разу не бывал в твоей комнате, – подхватил Пьетро, чтобы не потерять нить.

Девочка огляделась.

– Когда-то в этой комнате жила мама, когда ей было столько лет, сколько мне. Я оставила все, как было, ничего не трогала.

– Почему?

– Потому что знала, как она всем этим дорожит и как ей не понравится, если я стану клеить на стены постеры и убирать ее вещи с полок. Коллекцию раковин, например.

– Расскажешь мне что-нибудь о доме, а?

Лавиния задумалась.

– Это домик бабушки, она тоже девочкой приезжала в Форте… Думаю, его построил ее дед, тот, что владел судоверфью.

– Тогда он совсем старинный.

– Да, кажется, есть какое-то название для витражей с большими яркими цветами и для стен, расписанных вьюнками. Бабушка мне все время говорила…

– Стиль либерти, ты хочешь сказать.

– Вот именно! Просто на языке вертелось! – От улыбки на ее щеках появились ямочки.

– Сколько времени ты здесь не была? – спросил детский психолог.

Но девочка сменила тему.

– Такая толпа сегодня на пляже, – пожаловалась она. – На «Аннетте» целые семьи с детьми, какой-то мальчишка строил замок из песка прямо рядом с нашим зонтиком.

Джербер рассудил, что Лавиния еще не готова принять истинную причину, по которой они прибыли сюда, и решил ей подыграть.

– Тебе идет этот лазурный купальник.

– Правда? – просияла она, польщенная.

– Правда, – подтвердил Пьетро.

– Вообще-то, я бы его не надела, если бы вы не настаивали. Мне было неловко, не мешало бы похудеть на пару килограммов: глядите, какие складки жира.

– А я, знаешь ли, думаю, что купальник на тебе прекрасно сидит.

Лавинии было четырнадцать лет, и мать привела ее к Пьетро Джерберу, потому что девочка перестала видеть себя такой, какой она была в действительности. Кожа да кости, весом не более тридцати килограммов. Но психолог не был уверен, что лечение приносит пользу. На протяжении бесчисленных сеансов он обнаружил нечто вроде барьера у нее внутри. Его воздвигла сама Лавиния. Мало-помалу Джербер подходил к нему все ближе. Барьер из воображаемого жира был необходим для того, чтобы помешать боли захлестнуть ее. Вместе с тем, однако, он не давал проникнуть и всему прочему – в частности, пище, необходимой для выживания. Если сразу убрать блок, может произойти катастрофа. Вместо того чтобы разрушить преграду, Джербер хотел, чтобы Лавиния заглянула в щелку.

Однако то, что ждет по другую сторону, вряд ли ей понравится.

Но пока основная проблема доктора Джербера состояла в том, что девочка плохо поддавалась гипнозу. Поэтому он попросил у ее матери разрешения привести ее в домик у моря, где Лавиния, по ее собственному признанию, провела самые прекрасные мгновения своей еще недолгой жизни.

– Кто ночует в комнатах рядом? – спросил гипнотизер.

– Справа – мамина новая спальня, – тут же ответила девочка.

– А слева?

Лавиния помрачнела.

– Ничего, там ничего нет, – заторопилась она. – Там пусто.

– Ты уверена? – поддел ее Джербер. – Может, пойдем посмотрим?

Девочка немного подумала.

– Сейчас не хочется.

– Ну же, вперед, дай мне руку, я с тобой, мы это сделаем вместе. Это совсем не трудно…

– Ладно, – робко согласилась она.

Для Джербера это был существенный прорыв. Он позволил ей идти впереди, сам двигался следом.

– Дверь заперта, – заявила Лавиния, едва они подошли.

– Но в замочной скважине ключ, видишь? – подбодрил ее психолог.

Лавиния никак не решалась.

– В чем дело? – спросил он, хотя уже знал ответ. Перед ними не просто дверь, а граница. Запретная комната. Если Лавиния войдет, ее жизнь изменится навсегда. А к этому она не была готова. Пока.

Она заговорила резко, почти злобно:

– И что же случится там, внутри: вы попробуете гипнотизировать меня, как раньше? Может, примените какой-то новый трюк…

– Я уже объяснял тебе, как это работает: у меня нет никакой власти, ты все решаешь сама. Если ты не захочешь, я не смогу проникнуть в твой разум.

Ее дыхание участилось. Она не спускала глаз с запертой двери, Джербер это знал.

– Я не хочу здесь оставаться, пойдем отсюда, – решительно заявила она.

– Рано или поздно ты должна будешь открыть эту дверь, Лавиния. Тебе самой это известно.

– Не сегодня, не сейчас.

Но Джербер настаивал:

– Что там, в той комнате? Чего ты так боишься?

– Не сейчас, прошу вас, пожалуйста. – Теперь она умоляла.

– С тобой ничего не случится, я рядом, – попробовал Джербер вселить в нее уверенность.

Помолчав немного, девочка спросила:

– Это правда, что вас называют улестителем детей?

– Да, – признал гипнотизер.

– То, что вы хотите сделать, точно не причинит мне