я дала заднюю. Я не смогла ничего толком ему ответить. Только ужасно растерялась. На этом все. Точка. Никаких запятых.

Я рассматривала в отражении свою серую водолазку, свою туго заплетенную косу. И вспомнила девчонок, сидящих на первых партах. Яркие… А в моем гардеробе одни черные водолазки, из самого яркого — темно фиолетовые. Тем более, на улице такой мороз, хотелось закутаться в связанный бабушкой шерстяной свитер и не вылазить из него, пока не наступит лето.

Наверное, моя комната не похожа на большинство комнат девочек шестнадцати лет. Нет, она очень светлая, но сейчас в ней были только книги, кровать, шкаф, стул и письменный стол, на котором, кстати, и лежала стопка еще непрочитанных книг. Но ничего это все поправимо.

Есть кактус, растущий в интересном глиняном горшке в форме ярко-оранжевой тыквы. Хотя эта тыква больше похожа на чудовище. Мне подарили ее на Хэллоуин в прошлой школе. Еще есть фикус Бенджамина, вечнозеленый и вечно не цветущий, который пока занимал самый дальний угол комнаты.

В комнате нет розовых занавесок, кружевного покрывала с сердечками, звездочками и кучи подушек от маленьких до самых больших. Но есть теплый, плюшевый плед фиолетового цвета. Шторы тоже фиолетовые и коврик возле кровати — светло-фиолетовый. Есть картина на стене, где изображен темно-пурпурный закат. Дневник у меня тоже с фиолетовой обложкой. И я люблю больше писать ручкой с фиолетовым стержнем, чем с синим. Да, у меня много фиолетовых вещей. Это мой любимый цвет, и я до сих пор не знала, чем он меня привлекает. Может, потому что я люблю персидскую сирень, ее медовый запах. А может, потому что мама часто носила яркие блузки цвета фуксии.

А еще мне нравятся фиалки, но в новом доме мои подоконники пустуют, пока на них растет только руккола, которую я выращиваю себе на завтрак для салата.

Но и это поправимо.

Скоро на всех подоконниках будут цветы. Комнату тоже обустрою. Сделаю ее более уютной. Стол поставлю ближе к окну, кровать отодвину. Возле кровати попрошу папу повесить книжную полку. Как же без книжной полки? Без книжной полки никак.

Глава 2

Да, я носила очки, заплетала длинную косу. Волосы у меня длинные, светло-русые. Не ходила с распущенными, потому что они постоянно лезли в глаза. А еще папа говорил, что я слишком худая. Да, уже два года я не ем мясо. В основном, мой рацион составляют свежие овощи и фрукты. Отец сначала долго не мог поверить, даже смеялся, думал, что я тоже шучу, а потом улыбка резко сошла с его круглого лица. Он даже отвел меня к психологу. Я не сопротивлялась, а психолог быстро поставил диагноз. Проще говоря, это мое отрицание к жизни, потому что от нас ушла мама.

— Ты посмотри, на кого ты похожа! Худоба! — в очередной раз восклицал отец, размахивая палкой колбасы. «Салями Венская», — я успела прочитать на этикетке, хоть палка постоянно мельтешила у меня перед глазами.

И я послушно шла смотреть на себя в зеркало. Карие глаза устало смотрели на свое отражение. Вздернутый нос, пухлые губы, смуглая кожа и ни единой веснушки. На шее заметная родинка, которой я постоянно стеснялась, возможно, все потому, что она кажется мне такой большой.

Сделала уроки, перед сном прочитала несколько глав романа «Сумерки». Впечатлилась Беллой, затем выключила свет и подумала о маме.

«Спокойной ночи, мамочка! А у меня завтра новый день в новой школе».

За второй партой сидела девчонка с косичками. Темноволосая, полненькая, улыбчивая, в белой блузке. Вчера ее не было, сегодня она разложила свои письменные принадлежности на второй парте. Розовый пенал, ручка с пером павлина. Однозначно ярко, но, как по мне, не очень удобно. Я пользовалась обычной шариковой ручкой, стержень которой не оставлял клякс, но быстро заканчивался.

— Хай! — легко сказала она, когда я села рядом. — Меня Катей зовут. Ты новенькая? О тебе только все и говорят…

Только этого еще не хватало. Зачем говорить обо мне? Ведь я так хочу, чтобы все скорее забыли обо мне, и я смогла бы спокойно, точнее, незаметно влиться в коллектив.

— Почему обо мне только говорят? — неуверенно спросила, когда села рядом с ней.

— Как почему? — она округлила свои большие глаза. — Это же ты с Джексоном в коридоре столкнулась?

Я вспомнила свое падение и книгу с его отпечатком ноги.

Джексон… Теперь знаю его имя. Конечно, имя мне не понравилось. Не имя, а прозвище какое-то.

Она буквально засыпала меня вопросами. Ей было интересно буквально все. Где училась, где жила, как зовут моих родителей. Не девочка с косичками, а настоящая школьная анкета с таким большим-большим опросником.

Я не очень разговорчивая в этом плане. Поэтому старалась отвечать коротко: «да» «нет», «не знаю».

— Чем занимаешься? Какое у тебя хобби?

— В музыкалку ходила. Играла на пианино.

— Серьезно? Классно. А почему ходила? Ты сыграешь нам? У нас в кабинете музыки стоит пианино. Но Оксана Рудольфовна, наша училка по музыке, разрешает только избранным к нему подходить.

— Обязательно сыграю, — поправила очки и увидела, как в класс вошел тот самый Джексон. На нем куртка-косуха, светлые волосы взъерошены. Походка свободная, почти от бедра. Да, этот парень слишком уверен в себе.

Катя открыла рот и даже приподнялась со своего места.

— Скажи, он классный, — почти прошептала она мне. — Харизма, тут не отнять.

Я перестала смотреть в его сторону. Достала из рюкзака учебники, приготовилась к уроку. Доску… Доску нужно вытереть.

Встала со своего места, сделала всего шаг, перецепилась через чью-то ногу и с грохотом приземлилась на пол. Руки вперед, волосы назад. Раздался дружный смех. Очки где-то на полу, все плыло перед глазами. Пыталась нащупать очки рукой, но слышу хруст. Хруст стекол моих очков под чьим-то тяжелым ботинком. Наступили… Да, со зрением у меня проблемы, а вот со слухом отлично. Слышала то, что иногда даже слышать не нужно. Как же уроки? Как дойти домой без очков? Если только кто-нибудь через дорогу за руку переведет, как какую-нибудь пожилую бабульку.

За спиной услышала его голос:

— Были очки и не стало очков.

Это его голос, голос Джексона. Я уже его ненавидела. Как папа ненавидел американцев, так я ненавидела этого самовлюбленного в косухе.

А потом раздался заливистый хохот. Кажется, смеялись все, кто был в классе. Моя соседка по парте, казалось, тоже смеялась. Нет, я не видела. Я с трудом поднялась с пола, побежала, куда глаза глядят, в прямом смысле этого слова. Стукнулась о косяк