– Знаю, – быстро сказал парень. – Я просто… Видите ли, она исчезла.

Тобиас оживился. Он любит интересные загадки.

– Он не все нам рассказывает, – проговорила Айви, скрестив руки на груди и постукивая пальцем одной руки по другой.

– Это точно?

– О да, – поспешил заверить парень, думая, что я разговариваю с ним. – Она исчезла, но оставила вот эту записку. – Он развернул листок, который достал из кармана, и положил на стол. – Это очень странно, но мне кажется, что в ней скрыт какой-то шифр. Только взгляните на эти слова. Они не имеют смысла.

Я взял листок. Слова были написаны на оборотной стороне небрежным почерком, словно кто-то просто нацарапал несколько заметок. Тот же кусок бумаги позже использовала его невеста для прощального письма. Я показал его Тобиасу.

– Это Платон, – сказал он, указывая на заметки на обороте. – Каждая запись – цитата из «Федра». Ах, Платон! Замечательный был человек, знаешь ли. Мало кто в курсе, что в какой-то момент он угодил в рабство: его продал на рынке тиран, который был не согласен с его убеждениями – а еще с тем, что он сделал брата этого тирана своим учеником. К счастью, Платона купил человек, знакомый с его творчеством, – можно сказать, поклонник, – который его освободил. Неплохо иметь любящих фанатов, даже в Древней Греции…

Тобиас продолжил говорить. У него был глубокий, успокаивающий голос, который мне нравилось слушать. Я изучил записку, затем посмотрел на Айви, которая пожала плечами.

Дверь открылась, и вошел Уилсон с лимонадом и водой для Айви. Я заметил, что Джей Си стоит снаружи с пистолетом наготове, заглядывает в комнату и присматривается к молодому человеку, сузив глаза.

– Уилсон, – сказал я, беря свой лимонад, – будь любезен, пошли за Одри.

– Конечно, хозяин, – ответил дворецкий.

Где-то в глубине души мне было известно, что на самом деле он ничего не принес для Айви и Тобиаса, хотя и сделал вид, что передает стаканы пустым креслам. Разум дорисовал остальное: вообразил напитки и Айви, которая подошла к Уилсону и выхватила свой стакан из руки дворецкого, когда он попытался поднести его к тому месту, где, как ему казалось, она сидела. Моя галлюцинация нежно улыбнулась ему.

Уилсон ушел.

– Ну? – спросил молодой человек. – Вы можете…

Я вскинул палец, призывая его к молчанию. Уилсон не видел моих проекций, но знал, в какой комнате обитает каждая из них. Оставалось надеяться, что Одри дома. У нее была привычка навещать сестру в Спрингфилде.

К счастью, через несколько минут Одри вошла в комнату, одетая в… купальный халат.

– Полагаю, это важно, – сказала она, вытирая волосы полотенцем.

Я протянул ей записку, а потом – конверт с деньгами. Одри наклонилась. Она была темноволосая, слегка полноватая. Присоединилась к нам несколько лет назад, когда я работал над делом о фальшивомонетничестве.

Минуту или две она что-то бормотала себе под нос, достав лупу (меня позабавило, что она держала такую штуку в кармане банного халата, но это же Одри, что с нее возьмешь) и переводя взгляд с записки на конверт и обратно. Предположительно, что-то из этого было написано невестой, а что-то – молодым человеком.

Одри кивнула:

– Определенно та же рука.

– Образец не очень большой, – предостерег я.

– Что, простите? – удивился парень.

– В нашем случае его достаточно, – сказала Одри. – На конверте твое полное имя и адрес. Направление строки, расстояние между словами, очертания букв – все подсказывает один и тот же ответ. А еще у него очень характерная буква «е». Если взять за основу более длинный образец, то конверт можно определить как совпадающий с ним – по моей оценке – более чем на девяносто процентов.

– Спасибо, – сказал я.

– Мне бы очень пригодилась новая собака, – заметила эксперт, уходя.

– Не стану я воображать тебе щенка, Одри. Джей Си и так производит слишком много шума! Только псины не хватало, чтобы она тут бегала и лаяла.

– Ох, да ладно тебе, – сказала она, поворачиваясь в дверях. – Я буду кормить его выдуманной едой, поить выдуманной водой и водить на выдуманные прогулки. Ну чего еще может пожелать выдуманный щенок?

– Вали отсюда, – сказал я без тени гнева.

Одри меня дразнила. Приятно, что некоторые аспекты не возражали быть галлюцинациями.

Молодой человек глядел на меня с озадаченным видом.

– Можете больше не притворяться, – сообщил я ему.

– Притворяться?

– Изображать, что вас изумляет то, какой я «странный». Попытка довольно-таки любительская. Полагаю, вы аспирант?

В его глазах отразилась паника.

– В следующий раз попросите соседа по комнате написать записку, – продолжил я, швыряя ему листок. – Черт возьми, у меня нет на это времени. – Я поднялся.

– Мог бы дать ему интервью, – предложил Тобиас.

– После того, как он солгал мне? – огрызнулся я.

– Прошу вас! – взмолился парень, вскакивая. – Моя подруга…

– Раньше ты называл ее невестой, – перебил я, оборачиваясь. – Ты пытаешься вынудить меня взяться за дело, во время которого будешь водить меня за нос, тайком делая заметки о моем состоянии. Твоя истинная цель – написать диссертацию или что-то в этом роде.

У гостя вытянулось лицо. Айви стояла позади него, презрительно качая головой.

– Думаешь, ты первый такое придумал? – спросил я.

Он поморщился:

– Ну вы же не станете винить меня за то, что я попытался.

– Еще как стану, – ответил я. – Такое уже сто раз бывало. Уилсон! Вызывай охрану!

– Не нужно, – сказал парень, хватая свои вещи.

В спешке миниатюрный диктофон выскользнул из кармана рубашки и загремел по столу.

Я поднял бровь, а он покраснел, схватил диктофон и пулей выскочил из гостиной.

Тобиас встал и подошел ко мне, сцепив руки за спиной:

– Бедный мальчик. И ему теперь придется, скорее всего, идти домой пешком. Под дождем.

– Идет дождь?

– Стэн говорит – скоро начнется, – сказал Тобиас. – А ты не думал, что люди реже устраивали бы такие представления, если бы ты хоть время от времени соглашался на интервью?

– Я устал быть учебным примером, – ответил я, раздраженно взмахнув рукой. – Устал, что меня вечно разглядывают под микроскопом и тычут инструментами. Устал быть особенным.

– Что? – изумленно переспросила Айви. – Ты предпочел бы работать в офисе, за письменным столом? И отказаться от просторного особняка?

– Я не говорю, что у нашей жизни нет преимуществ, – уступил я, и в это время вошел дворецкий, оглядываясь назад, чтобы посмотреть, как наш гость убегает через парадную дверь. – Уилсон, убедись, пожалуйста, что он действительно нас покинул.