— Леди Теодосия Дебенхейм, полагаю.

Он ее знает?

— Это какая-то неуместная шутка? — возмущенно осведомилась Тея.

— Нет.

— Тогда как это понимать?

— Мне нужно поговорить с вами.

Она пару раз глубоко вздохнула, пытаясь вернуть самообладание.

— Отойдите от меня.

Удивительно, но мужчина подчинился. Ей страшно хотелось броситься наутек, но он легко мог тут же схватить ее, поэтому она решила держаться с достоинством и, повернувшись к нему лицом, развернула веер, чтобы, обмахиваясь им, попытаться унять разошедшееся сердце.

При ближайшем рассмотрении она увидела, что лицо у него почти красивое, если не обращать внимания на холодную суровость, но заметила и изъяны: слегка искривленный нос, наверное, после удара в драке, и несколько мелких шрамов.

Этот человек был явно не только знаком с опасностью, но и нес ее в себе, а значит, как при встрече с диким зверем нельзя показывать свой страх.

— Я не знакома с вами, сэр, — заявила Тея. — Откуда же вам известно, кто я?

— Вы очень похожи со своим братом, а с ним мы учились в одной школе.

Страх понемногу отступил.

— Вы один из «балбесов»? — уточнила она.

Кое с кем из друзей Дариуса ей довелось познакомиться: это была группка молодых людей, которые сами называли себя «балбесами», — но вот так себя вести они вряд ли могли.

— Нет, — ответил он коротко, и она опять встревожилась.

— Кто бы вы ни были, ваш возраст не позволяет вести себя как школьник. Позвольте мне наконец пройти.

Мужчина высоко вздернул черные брови.

— А вам приходилось воевать со школьниками?

Тея с треском захлопнула веер.

— Прочь с дороги!

Он не сдвинулся с места.

— Меня хватятся, кто-нибудь непременно придет сюда за мной, и тогда вы получите то, чего заслуживаете.

— Это вряд ли.

Он что, улыбается? Коротко дернулся белый шрам в левом уголке его рта, а другой приподнял правую бровь. Он был по-настоящему опасен, и, несмотря на свое заявление, никакой уверенности она не чувствовала. Пройдет немало времени, прежде чем кто-то наведается в эту часть дома. Кричать тоже не имело смысла — вряд ли кто услышит.

Но страх показывать нельзя!

— Кто вы, сэр? И что вам от меня надо?

— Мое имя Горацио, и мне нужно с вами поговорить.

— Вы и так со мной говорите, хотя я не вижу в этом смысла.

— Зато как вздымается ваша грудь!

Тея взглянула вниз и, мысленно чертыхнувшись, подняла глаза на него.

— Говорите!

— Или замолчать навеки? Как кстати! Я к вам с предложением.

У Теи отвисла челюсть.

— Руки и сердца?

Темные брови опять приподнялись.

— А вы согласитесь?

— Конечно, нет! Все, достаточно. Позвольте же мне пройти, Горацио, или сильно пожалеете.

— Или сильно пожалеет ваш брат.

Эти слова подействовали на Тею как ледяной душ.

— Вы сказали, что были ему другом.

— Любой, кто учился вместе с Дари Дебенхеймом, должен был обожать его, да? Однако ему нужны друзья именно сейчас — покалеченному, разбитому, с опиумной зависимостью.

— Он не…

— И обвиняемому в трусости.

— Это презренная ложь! — Она прищурилась. — Эти сплетни — ваших рук дело? Если да, тогда вы самый жалкий червь из всех, что ползают по земле.

— Вы часто имеете дело с червями?

Тея могла бы ударить его веером, но произведение искусства от этого развалилось бы на куски и не дало никакого эффекта. Тут и молоток бы не помог.

Мужчина поднял руку, давая понять, что готов извиниться.

— Никакого отношения к слухам я не имею, но ситуация такова, что даже бал, который устроила ваша мать для высшего света, не сможет оградить вашего брата от порочащих слухов. Вам нужен заслуживающий доверия свидетель, который опровергнет всю эту историю, либо она будет преследовать Дари всю жизнь.

— Вы думаете, мы этого не понимаем?

— Порой приходится объяснять очевидное.

— И это доставляет вам удовольствие. — Заявление было необдуманным, но, похоже, попало в точку. — Вы желаете зла Дари, но почему?

— В самом деле? Как, наверное, хорошо оказаться на его месте. Единственное удовольствие, которое я могу вынести из создавшейся ситуации, это позволить себе исправить ошибку.

Тея не поверила ни единому его слову.

— Зачем?

— Ради соответствующего вознаграждения.

— А, деньги, — сказала она как выплюнула.

Мужчина криво усмехнулся.

— Леди Теодосия, с презрением к деньгам относятся только те, кто никогда не испытывал в них недостатка.

Это была самая странная встреча в ее жизни, но перед ней забрезжил выход, хотя ей почему-то было неприятно, что этот человек подтвердил низменность своей натуры.

— Итак, сэр, что вы готовы предложить? И за какую цену?

Никаких признаков обиды с его стороны.

— Я объявлю во всеуслышание, что видел, как под вашим братом убило лошадь в самый разгар атаки, а не во время бегства. Другими словами, сплошное благородство.

У нее подпрыгнуло сердце, но Тея постаралась сохранить спокойствие.

— А это правда?

— Это важно?

Странный вопрос, но цели достиг. Для того чтобы избавить Дари от тяжкой ноши, она готова поверить в ложь, если дело только в этом.

— А вам поверят? Это очень важно.

Он кивнул.

— Я участвовал в том сражении.

Военный! Ну конечно! Это не сделало его менее опасным, но по крайней мере все стало понятно. Всю взрослую жизнь ее окружали офицеры разных званий и родов войск, но все отмеченные одной печатью, даже самые легкомысленные и беззаботные. Они словно заглянули в глаза смерти. На этом человеке та печать была особенно заметна, но не делала более заслуживающим доверия, хотя осознание этого и ослабило беспокойство. Он знал, что ее семья очень богата, так что это будет обычная сделка.

— Итак, назовите вашу цену.

— Брак. Выходите за меня, и про вашего брата никто больше не скажет ни одного дурного слова.

Глава 3

Тея рассмеялась.

— Вы это серьезно?

— Неужели вам безразлична судьба брата?

Хоть сама идея и казалась нелепой, она все же ответила:

— Боюсь, такая жертва ляжет тяжким бременем на его плечи — пожертвовать свободой ради него.

— А вы сделайте вид, что обожаете меня, и он никогда ни о чем не узнает.

— Вы преувеличиваете мои актерские способности, — заметила она сухо.

— Неужели я настолько ужасен?

Он что, издевается над ней?

— Вы… Да вы неотесанный мужлан, жалкий грязный лгун и жадная свинья…

Что-то в его лице заставило ее прикусить язык, а он спокойно возразил:

— И вовсе не жалкий.

Тея помолчала и почти мирно спросила:

— А то, что сумасшедший, будете отрицать?

— Могу притвориться нормальным, если постараюсь.

— Тогда начните прямо сейчас.

— Мне казалось, я был предельно откровенен: брак ради доброго имени Дариуса