— Хорошо, задам вопрос иначе. В чем заключается ваша работа?

— Я — страж тьмы, Елизавета, — чуть помедлив, ответил он.

Глава 2

Глава 2

— Эм-м-м? — только и смогла выжать из себя я.

— Видите ли… пространственно-временная ткань неоднородна. Где-то она плотнее, где-то более рыхлая и поэтому проницаемая. Сквозь нее просачивается темная энергия. То, что вы называете злом. Человек по своей природе…

— Бобр, — вспомнила я старую шуточку.

— Бобр? Вы имеете в виде, добр? Нет, — Эйдар покачал головой. — Растения — те да, те в большинстве тянутся к свету, потому что для них это жизнь. А люди по природе нейтральны. Они рождаются похожими на губку — впитывают то, что вокруг них. Вы же педагог, прекрасно знаете, как важно заложенное в детстве. Чем больше добра вложат в человека в первые годы, тем прочнее его защита от зла внешнего. От той силы, которая заставляет творить недоброе.

— Ну… добро — понятие относительное, — не согласилась я.

— Вы ошибаетесь. Жизнь и любовь — вот основа добра. Все остальное… как говорится, от лукавого.

— Я пытаюсь понять. Вы утверждаете, что некая энергия просачивается в наш мир… в наши миры откуда-то извне и склоняет людей ко злу? То есть цепочка миров, которые плодятся, как микробы, находится еще в каком-то пространстве, заполненном этой самой энергией?

— Это только то, что нам известно, — пожал плечами Эйдар. — Возможно само это пространство тоже находится внутри какого-то другого пространства. А то — внутри еще какого-то. И так далее. Как матрешка.

— Точно рехнуться можно, — пробормотала я, ковыряя вилкой рыбу. — И что дальше? Вы охраняете миры от этой энергии? Боюсь, у вас получается… не очень получается.

— Все одновременно сложнее и проще. Зло, увы, неистребимо. Даже если человек создал защиту от него в своей душе, никто не застрахован от столкновения со злом внешним, порождаемым темной энергией. В целом ее фон держится примерно на одном уровне. Мы, стражи тьмы, постоянно контролируем его, делая замеры. Но, как вы знаете, иногда в отдельной стране или во всем мире происходит нечто разрушительное — революции, войны, эпидемии, вспышки насилия. Это означает, что в каком-то месте пространственно-временная ткань истончилась и произошел прорыв темных сущностей.

— Боже, там еще и сущности есть? То есть живые существа?

— По сути, это концентрированные сгустки энергии, которые, тем не менее, обладают свойствами живых и разумных существ. Когда они попадают в наши миры, происходят массовые бедствия. Задача стражей вовремя обнаруживать истончения ткани и ликвидировать их, предотвращая прорывы. Однако это не всегда возможно. Если вторжение уже произошло, мы разыскиваем сущности и уничтожаем их.

— То есть вы… охотники за привидениями? Был такой фильм, давно уже, — пояснила я, заметив недоумение Эйдара.

— Не совсем так. Привидения — внутренние порождения. Да, это тоже сгустки темной энергии, но очень слабой концентрации, поэтому они не могут влиять на жизнь целого мира. Настоящие темные сущности всегда проникают извне, и их мощность такова, что они способны уничтожить все живое. Если их вовремя не остановить.

— Поймите меня правильно, Эйдар, — сказала я после долгой паузы. — Я пытаюсь это осмыслить. Вот так с ходу поверить в то, о чем вы рассказали… это сложно. Даже после того, что увидела.

— Прекрасно вас понимаю, Елизавета, — он дотронулся до моей руки. — Поэтому не тороплю. И точно так же пойму, если вы откажетесь. Утро следующего понедельника — последний срок, когда вы должны дать ответ. В ночь на вторник мы с Алланом вернемся в наш мир.

— Тогда помогите мне принять решение. Расскажите, как именно вы работаете и в чем будем заключаться моя помощь. Хотя бы в общих чертах.

— Стражи тьмы — огромная организация. Разумеется, у нее нет централизации, это невозможно при бесконечно большом количестве миров, которое неуклонно растет. Эта цепь состоит из звеньев, в каждое входят по три соседних мира — это их зона ответственности. Мы находимся в постоянном контакте. Есть наблюдатели, есть ликвидаторы, есть координаторы. В данный момент я — наблюдатель, это всегда человек из другого мира, так уж заведено. Ликвидаторами могут быть только местные. Координаторы — из всех трех миров, но работают в центральном из трех, туда стекается общая информация. Моя работа наблюдателем подошла к концу, я возвращаюсь домой и займу место в совете координаторов. Мне — и вам как моей помощнице — придется иметь дело с огромными потоками данных.

— Но я же ничего в этом не понимаю!

— Обучение займет от силы пару дней. Так же как и нашему языку. И местным реалиям. Прямая активация нужных участков мозга.

— Вот как вы изучили наш язык, — и этот кусочек картинки встал на место. — Говорите абсолютно чисто, без акцента.

— Магия, — усмехнулся Эйдар. — Или… наука. Люди склонны считать колдовством то, что не в состоянии осмыслить. С точки зрения человека вашего мира, наш полностью пронизан магией. Они не похожи. Хотя разница в возрасте между ними всего в несколько секунд. Однако у каждого свой путь. Убедитесь сами. Если захотите.

— Скажите, Эйдар, — я вдруг заметила, что за разговором съела всего сибаса, действительно вкусного, — вот вы рассказали мне о том, что никому в нашем мире неизвестно. Точнее, очень мало кому известно. Если я откажусь от вашего предложения, вы не боитесь, что разболтаю о нем? Или у вас есть какое-то средство, чтобы стереть это из памяти? — тут я вспомнила фильм «Люди в черном», где как раз фигурировало подобное устройство.

— Ну зачем же? — рассмеялся он. — Вы будете помнить и жалеть о том, что упустили такую возможность. А если кому и расскажете… Вы же понимаете, к какому врачу вам посоветуют обратиться? А сейчас я изложу условия. Все это есть в контракте, но лучше обговорить сразу.

— То есть сейчас вы будете меня соблазнять?

Уже ляпнув, я поняла, насколько двусмысленно это прозвучало, и покраснела. Эйдар посмотрел как-то странно и побарабанил пальцами по контракту.

— Итак, условия следующие. От вас требуется безоговорочное подчинение и готовность работать круглые сутки без выходных.

Хм… А вот теперь напряглась я, и он это сразу заметил.

— Не волнуйтесь, все это касается исключительно работы. Ничего личного. Как я сказал, контракт на три