Кэндл хохочет.

Ей это ужасно идёт.

…У Сары – она работает в транспортной компании и перевозит вещи – просто заканчивается на дороге бензин. Ей всего-то надо добраться до ближайшей заправки и наполнить канистру, пока её фургон с надписью «Перевозки Б…» торчит на обочине.

А в итоге они болтают несколько часов кряду.

– Увольняйтесь, Сара, – советует ей напоследок Кэндл. – Вам же не нравится эта работа. И люди не нравятся.

– Да, особенно Доу, – рассеянно кивает Сара. И ухмыляется: – Он думает, что я мужик.

Коренастую, плотно сбитую, мускулистую Сару в рабочем комбинезоне и с короткой стрижкой правда можно принять за мужчину, но Кэндл решительно отвечает:

– Ну, это он идиот. Удивительно даже, как дожил до своих лет.

– Это ненадолго, – в шутку добавляет Шасс-Маре.

Они подвозят Сару до заправки и обратно, а потом прощаются.

Сара не обещает найти другую работу прямо сразу, но собирается крепко уцепиться за первый же шанс изменить свою жизнь.

…У Джейн нет никаких особых проблем, просто много коробок – она переезжает в новый дом. Свой дом – впервые после десяти лет на съёмных квартирах. Поэтому автомобиль… то есть, конечно, корабль превращается в грузовой фургон. Втроём они легко перетаскивают коробки, перебрасываясь шутками, а потом также легко разгружают машину и относят вещи в холл аккуратного двухэтажного дома в пригороде Лоундейла, утопающего в жасмине.

На прощание Джейн даёт им щедрые чаевые – ещё бы, она же думает, что это такси – и тонким маркером рисует Кэндл на запястье свечной огонёк с крыльями. Той так нравится рисунок, что она некоторое время думает, не набить ли такое тату, но с лёгким разочарованием отказывается от этой идеи.

Теперь Кэндл ничто не может нанести рану и причинить боль.

А с татуировками без этого никак.

Число случайных попутчиков переваливает за сотню, а Шасс-Маре всё ещё не хочется достать дробовик и начать палить во все стороны.

Чудеса.

Некоторые встречи мимолётны – несколько минут, и пора прощаться. Другие затягиваются. Женщину, которая убежала от мужа-садиста, они везут через всю страну. Нет, не в отчий дом – там её не ждут и почти наверняка тут же сдадут благоверному, если она осмелится явиться на порог с жалобами. Она едет к подруге, школьной ещё; они не общались лет пятнадцать, но больше у неё никого нет. За это время подруга успела сменить несколько фамилий и четыре раза переехать…

Удивительно, но Кэндл всё-таки находит её.

Ещё удивительнее, что эта подруга – дважды разведённая, с тремя детьми – не просто рада увидеть на своём пороге беглянку, с которой не общалась со школы, но и готова приютить.

Возможно, потому что она сама через что-то такое проходила, и тогда ей тоже кто-то помог.

– Замкнутый цикл добра, – фыркает Кэндл, когда они заворачивают на заправку за дурацким кофе и отвратительными хот-догами. – Черти-сковородки, а клёво звучит!

Шасс-Маре согласна.

Иногда они подбирают кого-то из своих.

…бывших циркачей, которые спешат на ярмарку в Хэмптон-тауне; ярмарка была вчера, поэтому приходится попотеть, чтобы доставить их на место в срок.

…рассеянную кружевницу по имени Шевонн, отставшую весной от свиты Белой Госпожи.

…рыжего парня с глазами цвета янтаря, потерянного и усталого. Кэндл уже встречала его года четыре назад, в других обстоятельствах, но он её не узнал. Да и сейчас не понял даже, к кому попал в машину – вырубился, едва оказался на заднем сиденье, и проспал всю дорогу.

– У него хорошая интуиция, – говорит Кэндл с завистью, когда он высаживается окраине города, напоследок махнув рукой и белозубо улыбнувшись. – Знает, где можно расслабиться. Я бы так не смогла.

Шасс-Маре всматривается в его изменчивую тень и пожимает плечами:

– Ну, он из лисьей породы, а лисы всегда такие. Кстати, ты знаешь, что здесь неподалёку, в Пинглтоне, живёт целое лисье семейство? Лис по имени Стив и три очаровательные дочки-лисички.

Глаза у Кэндл округляются, и она тянет искренне:

– Оу, так мило! И все рыжие?

– Не совсем, – хмыкает Шасс-Маре. – Но если приглядеться… Кстати, жена у него ведьма. А работает знаешь кем?

– М-м?

– Ветеринаром!

Они обе хохочут, заливисто, пока хватает сил. Автомобиль – то есть, конечно, корабль, люггер – летит по дороге сам, и ветер наполняет паруса.

Пахнет морем, и летом, и сладостной бесконечностью впереди.

– А давай заглянем к ним? – предлагает вдруг Кэндл, и взгляд у неё вспыхивает. – Ну, в гости. Черти-сковородки, я всегда мечтала познакомиться с целым семейством лис!

Шасс-Маре вспоминает трусоватого Стива, который отчаянно пытается держаться подальше от чудес – и постоянно вляпывается то в одно, то в другое.

– Боюсь, что папа-лис не обрадуется.

– Мы притворимся доставщиками пиццы! – тут же откликается Кэндл. – И вероломно проникнем в дом. Или бродячими музыкантами, кстати, я давно на гитаре не играла, да и не пела тоже… О, или вот, вот! У меня идея!

– И какая же?

Шасс-Маре выворачивает ветер; корабль устремляется прямо в поле, в буйное летнее разнотравье, к рассвету и розовеющим облакам.

– Служба доставки чудес, прямо на дом! – с энтузиазмом предлагает Кэндл. – Даже круче, чем гуманитарное такси. С этим твоим Стивом начнём с маленького, действительно с пиццы, что ли, а потом перейдём к настоящим чудесам… Ну? Как тебе идея? Может, попробуем?

Шасс-Маре смотрит только вперёд; впереди ослепительный свет.

Она улыбается.

– Дурочка, – говорит она. – Мы уже.

И, черти-сковородки, это действительно так.