Несмотря на дамское кольцо, захороненным оказался мужчина плотного телосложения, лет примерно пятидесяти с небольшим. Мертвый и неподвижный, как и похоронившая его земля.

Она выпрямилась и, не отрывая взгляда от глаз покойника, сделала шаг назад, едва не споткнувшись о рельсы. Целую минуту она не могла думать ни о чем, кроме того, что нелепо и страшно умирать подобным образом.

Потом она пришла в себя. «Итак, дорогуша, давай, — подбодрила себя Амелия. — Имеется место преступления, жертва, а ты все-таки офицер полиции и знаешь, что надо делать.

Следуем правилу пяти пунктов:

1. Арестовать преступника, если таковой известен.

2. Задержать свидетелей или подозреваемых.

3. Осмотреть место преступления.

4… Черт побери! Что же там четвертое?»

Сакс склонила голову к микрофону:

— 5885 вызывает Центральную. Обнаружен труп возле железной дороги между 38-й и 11-й. Убийство. Требуются детективы, эксперты-криминалисты, автобус и выездной врач. Как поняли?

— Вас понял, 5885. Преступник арестован?

— Пока не найден.

— 5885, вас понял.

Амелия снова уставилась на ободранный до кости палец с совершенно неуместным кольцом и на лицо, изуродованное гримасой. Женщину снова всю передернуло. Когда-то ей приходилось плавать по рекам в окружении змей и прыгать со стофутовой высоты на тарзанке. Она хвасталась, что не испытывала при этом ни малейшего страха. Но стоило ей только подумать о замкнутом пространстве… Если бы ее связали и обездвижили, она ударилась бы в такую панику! Для Сакс это было сродни электрошоку. Вот почему она предпочитала передвигаться быстрым шагом или ездить на большой скорости. Когда ты в движении, тебя трудно поймать… До ушей Амелии донесся какой-то неясный шум, и она склонила голову, прислушиваясь. Грохот усиливался. Над рельсовыми колеями запорхали обрывки газет и закрутились, словно рассерженные призраки, маленькие пылевые смерчи.

Воздух разорвал пронзительный гудок поезда. Патрульный офицер Амелия Сакс, небольшого роста и хрупкого телосложения, стояла, наблюдая, как на нее надвигается бело-красно-синяя тридцатитонная металлическая громадина локомотива «Амтрак» со скоростью десять миль в час.

— Немедленно остановитесь! Эй, вы там! — закричала она.

Машинист, казалось, проигнорировал ее вопли. Амелия бросилась навстречу поезду, держась посредине колеи и размахивая руками, приказывая составу затормозить. Завизжав колесными парами, локомотив нехотя остановился. Машинист высунулся из окна.

— Туда ехать нельзя, — категорично заявила Сакс. Пока тот интересовался причинами, она невольно подумала о том, что парень слишком молод, чтобы управлять таким огромным механизмом.

— Там, чуть дальше, место преступления. Пожалуйста, выключите двигатель.

— Леди, но я не вижу никаких следов преступления, — возразил машинист.

Но Сакс не слушала его и смотрела туда, где наверху, сквозь прогалину в кустарниках, была видна часть путепровода 11-й улицы. Именно через этот промежуток и можно было, припарковав машину на 11-й, незаметно перетащить сюда тело. На перекрестке же с 37-й человека с такой ношей заметили бы не менее дюжины людей, окна домов которых выходили туда.

— Оставьте поезд на месте, — повторила Амелия.

— Но я не могу этого сделать.

— Я прошу вас немедленно выключить двигатель.

— На таких поездах просто так это сделать невозможно. Двигатель работает постоянно.

— Соединитесь с диспетчерской или еще с кем-нибудь. Пусть они остановят поезда, двигающиеся навстречу вашему.

— Это невозможно.

— Имейте в виду, что номер вашего транспортного средства я запомнила.

— Транспортного средства? — удивился машинист.

— Предлагаю вам немедленно выполнить распоряжение офицера полиции! — рявкнула Амелия.

— И как вы намерены поступить? Выписать мне штраф?

Но Амелия Сакс, не слушая его, опять карабкалась по каменной стене. При каждом шаге суставы ее похрустывали, а на губах ощущался смешанный привкус известковой пыли, глины и собственного пота. Выбравшись, она устремилась к проезду, который увидела снизу. Здесь она остановилась и принялась осматривать тот перекресток, где 11-я вплотную подходила к Джевитс-центру. Здесь уже собралось множество народу, включая бесчисленных корреспондентов. Огромный плакат провозглашал: «Добро пожаловать участникам конференции ООН». Но это было сейчас, а утром, когда местность здесь пустынна, преступник без труда мог незаметно оставить машину и перенести жертву к железной дороге. Амелия прошлась по 11-й улице, заглядывая в переулки, уже запруженные транспортом.

Пора приниматься за дело.

Она направилась в самую гущу машин, заставляя их водителей изменить направление движения. Некоторые пускались в объезд, но многие были недовольны, и Сакс пришлось даже выписать пару штрафов. Чтобы не допустить транспорт к месту преступления, Амелия решилась выстроить нечто вроде баррикады из мусорных баков почти до середины улицы.

Наконец-то она вспомнила четвертый пункт правил: принять меры к ограждению места происшествия.

Туманный утренний воздух все больше наполнялся нетерпеливыми гудками автомобилей, к которым примешивались возмущенные выкрики водителей. Спустя некоторое время в этой какофонии зазвучали сирены полицейских машин.

Не прошло и получаса, как вся прилегающая местность оказалась буквально наводненной целой сворой следователей, экспертов, агентов и медиков. Пожалуй, их было чересчур много даже для такого чудовищного события, как насильственная смерть. Однако Сакс узнала от другого полицейского, что это преступление имело большое значение и за него с удовольствием ухватились бы средства массовой информации. Дело в том, что убитым оказался один из пассажиров, прилетевших вчера вечером в аэропорт Кеннеди. Он и его спутница взяли такси и направлялись в город, но до дома так и не добрались.

— Ребята из Си-Эн-Эн уже здесь, — прошептал один из полицейских.

Поэтому Амелия и не удивилась, увидев светлую шевелюру Винса Перетти, шефа Центрального следственного управления, который, осмотрев место преступления, выбрался на набережную и теперь задумчиво отряхивал свой дорогой костюм от известковой пыли.

Однако она изумилась, когда он сделал ей приглашающий жест рукой и даже попытался изобразить улыбку на своем чисто выбритом лице. Ей почему-то показалось, что она должна получить от него кивок одобрения за то, что умудрилась сохранить место преступления в неприкосновенности, хотя это входило в ее обычную рутинную работу. А может быть, даже благодарность в приказе за то, что оставила нетронутыми возможные отпечатки пальцев на поручнях металлической лестницы, отважно пробираясь вниз по каменному утесу. Последний день ее патрульной службы. Что ж, она уйдет с нее в блеске славы.