– Мы были созданы для того, чтобы встретиться! – наконец заключает она, очень взволнованная.

Я не знаю, имеют ли какое-то отношение к нашей встрече боги или норны, и тем не менее я действительно счастлива, что с ней познакомилась. Мое шестое чувство говорит, что мы с ней очень хорошо поладим. К тому же узнать, что она исповедует мою религию, – это будто обнаружить кусочек собственного дома здесь, в этом новом для меня городе.

Погода стоит прекрасная, и легкий приятный ветерок колышет листья деревьев.

Мы с Лолой наслаждаемся последними лучами солнца, по-прежнему сидя на травке на том же месте, что и час назад.

Мне хорошо, правда хорошо, и Лола уже заполняет собой ту пустоту, которую я так боялась почувствовать после отъезда матери. Если бы этой девушки не существовало, ее следовало бы выдумать.

– Я тебе клянусь, – говорит она, заливаясь смехом. – Они просто выпали в осадок, я даже испугалась, что сердце бабушки не выдержит и молния Тора падет на мою голову. Они считали, что я должна отмыть честь семьи после того, что сделал мой старший брат, но нет!

Из всех, о ком она мне рассказывала, ее брат упоминался меньше всего, как если бы эта тема была табу.

– Что сделал твой брат?

Лола закашливается, поперхнувшись кофе, и это еще больше разжигает мое любопытство, но я отвожу взгляд в сторону, чтобы у нее не было ощущения, что я за ней наблюдаю и вынуждаю ее ответить на мой вопрос.

– Ну, скажем так, он не сделал того, чего ожидали от него мои родители.

– Тут говорят обо мне? – раздается хриплый голос позади нас.

Мы обе, вздрогнув, оборачиваемся: позади нас стоит парень, похожий на Лолу как две капли воды.

Каштановые волосы, веснушки, резкие, но приятные черты лица и внушительная мускулатура. Ее брат дьявольски красив! Если бы я не была в состоянии, пусть даже минимально, контролировать свое тело, то я бы уже пускала слюни, как это делают, наверное, все девушки в университете.

Скользнув глазами по его черной кожаной куртке, я вижу его пальцы, на которых вытатуированы руны[5] – знак того, что он, как и его сестра, разделяет мои верования.

– Приятно познакомиться! Я Сет. А ты?

– Авалон.

Я поднимаю к нему лицо, встречая его полный насмешки взгляд, но внезапно он столбенеет, не сводя при этом с меня глаз. С его лица сбегают краски, и он будто охвачен каким-то первобытным страхом.

Мне бы хотелось сказать, что я поражена его реакцией, однако это не тот случай. Те редкие язычники, с которыми мне довелось общаться, читают в моем взгляде дурное предзнаменование. Все, кроме моей матери. И, по всей видимости, кроме моей соседки.

Лола щелкает пальцами, и ее брат приходит в себя. Он оторопело смотрит на сестру, трясет головой, а потом вновь переводит взгляд на мое лицо. Он внимательно изучает меня, но я отворачиваюсь, мысленно ругаясь на моих богов, наградивших меня этими оранжевыми отблесками в радужках глаз.

– Прости, – снова обретает он дар речи. Я нечасто сталкиваюсь с красотой настолько… ошеломительной.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза к небу, тогда как Лола не в состоянии оставаться на одном месте и ерзает в явном напряжении.

– Был очень рад знакомству, Авалон. Хорошего вам дня!

Он проходит перед нами, а затем удаляется в сторону шоссе уверенно и решительно, хотя и немного поспешно. Он привлекает всеобщее внимание – несомненно, благодаря внешности, – однако меня в данный момент интересует лишь белая надпись на спине его кожаной куртки. Мне не удается ее прочитать, но получается различить под ней изображение черепа с выгравированным на лбу Вегвизиром[6] – символом нашей религии.

– The Devil’s Sons.

Я перевожу глаза со спины Сета на мою новую подругу.

– «Сыновья Дьявола». Это то, что написано на его куртке, – продолжает она.

Она не отрывает глаз от травинки, которую теребит в руках, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

– Он член банды. Ты бы все равно очень скоро об этом узнала, так что лучше я сама тебе скажу.

Я застываю, вытаращив глаза и тяжело дыша, и мне не сразу приходит в голову, что Лола от этого чувствует себя еще хуже. Я беру себя в руки и стараюсь успокоиться, хотя напряженное выражение не сходит с моего лица.

Банда в этом университете, серьезно? Несмотря на то что у Сета куча татуировок и очень приличная мускулатура, он не выглядит так, будто способен на какие-то злодейства.

Встряхиваю головой и улыбаюсь Лоле, чтобы показать, что ей вовсе нечего смущаться. Однако, несмотря на эту улыбку, у меня перехватывает горло, когда я думаю о том, что Сет и его друзья могут быть опасными преступниками.

– У тебя есть парень? – спрашивает Лола, чтобы поскорее сменить тему.

Я отвечаю отрицательно.

– Как так?

Задумчиво глядя вдаль, пожимаю плечами.

– Ну, я особо не ищу отношений. Да и потом, надо признаться, что претенденты не бегают за мной толпами! – хихикаю я.

Лола прыскает со смеху и хлопает себя ладонью по лбу – так, будто у нее в руках оказался недостающий кусочек пазла моей жизни.

– Они тебя боятся!

И когда моя новая приятельница видит, как я в полнейшем недоумении вздергиваю брови, это, кажется, ее ошарашивает.

– Нет, ну ты же себя видела, Авалон? Ты же просто воплощенная языческая красота! И, клянусь всеми богами, ты слишком секси!

Конечно, сказать, что я не осознаю, как красива, было бы ложью, пусть даже моя красота не всякому придется по вкусу.

Я знаю, что мне повезло с генами. У меня длинные вьющиеся волосы жемчужно-платинового цвета и зеленые глаза, оттенок которых ближе к зрачкам переходит в карий, но такой светлый, что иногда в нем чудятся оранжевые всполохи. Когда я улыбаюсь, у меня на щеках появляются две ямочки, и, несмотря на то что я соблюдаю диету, моя фигура не лишена аппетитности – вероятно, по причине того, что мне нельзя заниматься спортом.

– Однако то, что, должно быть, пугает их больше всего, – это твой взгляд, – продолжает Лола.

Она сощуривает глаза, чтобы получше рассмотреть мои, и я изо всех сил стараюсь не отвернуться в ожидании, что она придет к тем же выводам, что и все остальные.

– Он прекрасен, но в нем есть блеск, придающий ему необыкновенную твердость… Это взгляд убийцы!

И когда она улыбается мне, она вовсе не выглядит испуганной, – как если бы она не распознала то дурное предзнаменование, которое язычники видят в оранжевых отблесках моих радужек. Пламя Рагнарёка[7].

– Завтра начнется отбор в команду чирлидеров, если тебе это интересно.

Облегчение, которое я испытала секунду назад, исчезает, уступая место чувству обреченности. Проницательная Лола, растянувшись на животе, пристально наблюдает за мной.

– Авалон Лопес, не будь со мной такой скрытной. Если ты все еще мне не доверяешь, я дам тебе вот этот инструмент давления, которым ты сможешь мной манипулировать: я до семнадцати лет тайком ела свои козявки.

Слыша громкий хохот, вырвавшийся из моего горла, она тоже начинает смеяться. И только когда мы отдаем себе отчет, что несколько взглядов обратились в нашу сторону, моя соседка меняется в лице, придя в ужас от мысли, что кто-то мог услышать ее признание. И она испытывает явное облегчение, когда видит, что все смотревшие на нас возвращаются к своим делам и не собираются над ней насмехаться.

– Так что скажешь? Одна правда за другую?

– Моя правда не такая веселая, – предупреждаю я ее.

Отметая мое замечание размашистым движением руки, она говорит, что нам не следует дискриминировать одни эмоции в угоду другим. Именно эта ее фраза и убеждает меня довериться ей, потому что ее шутливые ответы способны прогнать малейшие следы напряжения.

– У меня проблемы с сердцем, из-за которых мне нельзя заниматься спортом.

В любом другом случае я бы на этом и остановилась. Но Лола вызывает у меня желание все ей рассказать. В конце концов, я перед ней в долгу после ее откровенного признания о своих крайне