– Ему-то что?

Мешок пожал плечами – мол, мне-то что. Начальство. Нас е…т, а мы крепчаем.

Я посмотрел на часы. Где твои семнадцать лет, Мишка, и где мои…

– Ладно, двинули. По-бырому только.

– Ага.

Вот чем хорош угловой кабинет – он с одной стороны на боковом входе, там, где отдел кадров и можно прийти-уйти не через проходную. Но там еще есть дверка, которая ведет на четвертый этаж основного здания. В охраняемую зону. И ключик у меня есть.

Спустились вниз. У тротуара стоит… «Порш Макан»! Новенький, да еще и красный. Цвет «Феррари». Мишка горделиво открыл передо мной дверь… знаете, как называется деревня, из которой он родом? Тыловай-Пельга. Даже не знаю, что это значит на удмуртском. Как-то у меня никогда не приходила в голову «Порш Макан» купить.

Мигалку на крышу – рванули!

– Дорого дал?

– За что?

– Машина.

– А… на дороге нашел.

Врет, наверное. Но это его дело. Сейчас такую машину и впрямь могут бросить. Спрос сейчас – на дешевые, ремонтопригодные машины. Лично у меня их сразу две – «Ода» у Элины и «Комби». Первая – похожа внешне на девятку, но движок от шестерки и непробиваемая подвеска. И просторная – впереди почти как у «Волги» места, а для меня это важно. Вторая – это привет из старых добрых семидесятых, она у меня стояла без дела, выбрасывать жалко, продавать – кому она нужна? А так – дефорсированный движок 1,7, который и прямогонный бензин из самовара переварит, рессоры на подвеске и сзади пятая дверь – можно много чего перевезти. Этакий гибрид «Москвича» и «Нивы», у нас тут ее звали «БМВ» – боевая машина вотяка. Сейчас такие в самый раз – вот этот «Порше» как ремонтировать? А «Комби» – в любом сарае.

На заднем сиденье – «Вепрь-12» с коротким стволом, лежит открыто, магазы снаряжены, тут же – разгруз. Сейчас все так делают, сейчас это обычное дело. Если хочешь выжить – не долби мозги, а тупо следуй.

Прошли плотину, резко ушли влево – значит, не к зданию МВД. Хотя… я забыл, они же в здание ГАИ на Воткинском шоссе переехали, точно.

– А ремонтировать?

– Сломается – новую найду.

В этом весь Мешок.

Выскочили на Горького. Прошли чуть вниз и свернули – переулок Широкий, Мишка ездил так по старой памяти, когда на улицах было не протолкнуться. Чуть выше – раньше жил Евгений Федорович Драгунов. Сейчас этого дома нет.

А наследие его осталось.

Я закрыл глаза, вспоминая…

Прошлое.

Набережные Челны, бывшая Россия

Пятьдесят первый день Катастрофы

– На плотине движение. Мертвяки… – доложил снайпер.

– Давай я. Пристреляюсь заодно…

Снайпер молча уступил мне место…

Тратить дефицитный пятьдесят четвертый боеприпас на такую цель, как зомби, – смысла нет никакого. Тем более взвешенный и промеренный снайперский боеприпас. Куда лучше для такого случая пойдет АКМ. Простейшая, но безотказная и знакомая каждому машинка, на нее я поставил прицел Bushnell 1–4 с сеткой под 7,62*39, глушитель и калошу. Калоша, или резиновый амортизатор на приклад, изначально для подствольного гранатомета, несколько снижает точность, но посмотрел бы я на вас, доведись вам столько стрелять. Цель – головная мишень, дистанция – где-то двести пятьдесят, двести семьдесят, самое то и для оружия, и для прицела.

Подвинул к себе мешок, пристегнул первый магазин из мешка – от РПК, а боепитание на машине у меня из мешка, то, что в разгрузе, это НЗ. Лязгнул затвором. Остальные, как и положено, вели наблюдение – в головной двое омоновцев, в том числе и снайпер. Не пропадем.

– Работаю!

Первые зомби – поднялись, услышали. Заковыляли к нам. В общем-то, ловить им нечего – стальной борт наращенный, пять автоматов в кузове. Но они это не понимают.

Мелькнул плакат – «Брежнев-ФМ». Радио. Ну да, правильно, раньше город так и назывался. Нас вот тоже пытались назвать Устиновом. Да времена уже не те были – и пяти лет не продержалось название…

В прицел попал какой-то дорожный рабочий… страшный, черный, в обрывках робы. Вот с него и начнем…

Автомат дернулся, изображение на мгновение смазалось. Я уже целился в другого.

Интересно, что же все-таки произошло?

Просто так такого быть не могло – это дело рук человеческих. Или не человеческих – как считать. Скорее всего, что-то где-то пошло не так. А может, и так, как раз так – да не справились с ситуацией. Какая теперь разница. Главное – не думать. Не думать о том, кем были эта женщина, этот мужчина, этот ребенок.

Просто стрелять.

У нас есть священник, отец Александр, он в Завьялово служит. Его отлучили от служения после того, как он и еще двое священников выступили с открытым письмом на имя первоиерарха, призвав церковь покаяться перед паствой в распространенных сейчас в клире грехах, в том числе в сребролюбии и в гомосексуализме. Его запретили к служению, в Завьялово приехал новый священник – но церковь осталась пустой, народ в храм не пошел. Отцу Александру администрация выделила помещение, там он и служил. Туда люди шли.

Перед выходом мы к нему ездили… многие ездят. В наши времена это нужно, и ничего смешного тут нет – когда видишь идущий на тебя гнилой, наполовину съеденный, но каким-то образом все еще живой труп, надо иметь что-то внутри… что-то, что позволяло бы тебе мириться с этим новым миром и как-то жить в нем. Иначе или застрелишься, или крыша поедет.

Мы все причастились, исповедовались перед поездкой. Потом отец Александр сказал, что чаша гнева Господнего переполнилась нашими злодеяниями, и мертвые пошли по Земле – но это не Страшный суд. Это происки дьявола. А те, кто встал и пошел мертвыми – суть тело без души, а такого быть не может. Человек – сотворен по образу и подобию Господа нашего и наделен душой, а все это – не от Господа. И каждый, кто поможет таким несчастным упокоиться в мире, кто защитит чад Божьих от порождений нечистого, совершит благое дело, и в глазах Господа, и в глазах Церкви…

Вот как-то так…

Глаза страшатся (в наши дни это выражение приобрело вполне конкретное значение), а руки – делают. У каждого приемы свои, я бью обычно двумя быстрыми и тут же переношу огонь, не проверяя, упал – не упал. Если не упал – доработает контролер, мы приспособились парами работать. Стрелок работает, контролер наблюдает, у него прибор наблюдения с углом намного шире, чем прицел, при необходимости добивает. У меня в паре Миша – Мешок, пары подбираются по дружбе, по давнему знакомству – надо, чтобы люди друг другу доверяли. У него два «Вепря» – «Сто двадцать пятый» и «Сто двадцать третий», переделанный под снайперку. Все из магазина. Сто двадцать пятый – надо ресурс сейчас вырабатывать, а потом на перествол, потому что патроны 5,56 НАТО еще неизвестно, будут или нет.

– Этот живой…