— Собственно я живу рядом с Москвой, в Мытищах и в большом городе почти не бываю.

В который раз я поразился неосознанной женской интуиции, она угадала слабый, чуть уловимый порыв нелюбви к москвичкам и тут же поправилась. Мы договорились с девушкой встретиться вечером.

С обеда до вечера милый, добрый облик Татьяны парил передо мной, словно наяву, и хандра моя рассеялась.

Она появилась на ротонде ровно в восемь, как условились, с широкой светящейся улыбкой за сотню метров.

— Я один в комнате, пошли ко мне, — эта фраза далась мне без усилия, словно приглашал не в первый раз.

— А, пошли! — решительно махнула она рукой, на миг, прекратив улыбаться.

И эта решительность, как и серьёзное мимолётное выражение её лица, мне понравились.

Знает и понимает, зачем идёт и не строит из себя стерву.

В ход пошла, последняя из захваченных бутылка коньяка.

— Таня, прости за откровенность, я хочу тебя, пока не пьян, — сказал я после первых глотков.

Женщине часто, перед тем как отдаться в первый раз, требуется стимулирующая доза, но мало кто из них понимает, что мужчине хочется взять её трезво, обстоятельно, с ощущением всех тончайших нюансов проникновения в незнакомую плоть.

Повелось это от всегдашней уверенности женщин в примитивности мужчин, как грубых самцов, цель которых: дорваться до вульвы любым путём.

Таня поняла:

— Ложись в постель.

Я разделся и лёг под одеяло, нельзя всё же шокировать торчащим членом почти незнакомую женщину.

Все, также улыбаясь, гостья медленно сняла с себя платье, на теле не было ни трусов, ни лифа, но на плотных ножках чёрные ажурные чулки с резинками.

Не было сомнений — она шла сюда в готовности трахаться и прекрасно знала, что вид обнажённой женщины в таких чулках возбуждает мужчину.

Этой позы на юге я ещё не испытал, — с восторгом запело всё моё тело, когда красавица, откинув одеяло, насадилась сверху на вибрирующий от желания орган.

— Ты не двигайся, — прошептала она, — и закрой глаза.

Я закрыл.

Чудесная экзекуция происходила как во сне, когда возникают поллюции без всякого приложения усилий, сопровождаемые яркими картинами восхитительного изнасилования незнакомой красавицей.

Однако, во время излияния семени, я широко раскрыл глаза, выступающие розовые губы наездницы плотно обжали мой орган и содрогнулись в ответном оргазме.

— О-о! — простонала Татьяна.

— О-о, как ты кончаешь! — исторгнул я последние капли из пульсирующего в аритмии семенного канатика.

— Не хотела грешить на юге, — обняла меня, Татьяна, прижавшись горячим телом. — Десять дней держалась.

— Мужу обещала?

— Нет, любовнику.

Потом она рассказала, что бравый любовник, милицейский капитан, не хотел отпускать её на юг, но сам был связан по работе и семьёй, однако заявил, что непременно приедет.

— Устала ждать?

— Устала.

Простая откровенность женщины импонировала мне.

— Что мяться, — думал я, — раз есть тяготение друг к другу, к чёрту эти условности, сковывающие нас.

Быстрая полная открытость между нами перешла в состояние ежедневного желания обладать друг другом.

Ситуация осложнилась, ко мне подселили соседа, а к себе Таня не позволяла привести, опасаясь и строгой хозяйки, и неожиданного приезда любовника, которому сообщила адрес.

Встречались мы с ней обыкновенно вечером, день был занят процедурами и экскурсиями. Трахались везде, где только придётся, благо широкие просторы санаторных коридоров были сплошь уставлены креслами и диванчиками в потаённых уголках.

Однажды, когда на одном из них, она сидела у меня на коленях, прикрытая подолом платья на пуговицах, и я сосредоточенно натягивал её, мимо продефилировала серьёзная женщина-главврач с медсестрой.

На собеседовании по приезде именно она в шуточном тоне настраивала гостей на секс-терапию, как один из видов лечения, но, конечно, полагала, что это должно происходить не в публичном месте. Однако у мудрой женщины хватило терпенья замедлиться перед нами только на миг и в тот момент, когда я отчаянно пытался побороть искажение лица при наступающей эякуляции, проследовать, отвернувшись, дальше.

Но задержанный оргазм я испытал невиданной силы. С тех пор, иногда, я нарочно ищу угрожающей ситуации, чтобы обострить трепет запретного испускания.

Мы с Таней очумели от похоти.

Чем больше трахаешься, тем больше хочется.

Когда женщины-партнёра нет рядом, ощущаешь горячечное раздражение измятого в схватках органа, но болезненность только подталкивает к новому соитию, так как сразу прекращается при первых фрикциях.

Не даёт покоя, также сохранившийся на теле запах плоти от сексуальных игр, бороться мытьём с ним бесполезно — ноздри только шире раздуваются в поиске убегающего возбуждающего аромата.

Стало совсем тепло, и танцы перенесли на открытую площадку.

Взбодрённые коньяком, мы принимали участие в дикой вакханалии танцев среди круга знакомых, которых оказалось уже тьма.

Толпа «больных» ревела, как в последний день Помпеи перед извержением Везувия.

Разгорячённый напитками, танцами, музыкой и созерцанием мечущихся молодых полуголых вакханок, я тащил Таню в кусты, недалеко, метров за двадцать от площадки, где сгибал её спину и с наслаждением вдувал в стояка.

Наши свидания прекратились внезапно, приехал, всё-таки, штатный любовник. Татьяна сумела, не внушив подозрения, уговорить его поехать тот час же в Ялту, ссылаясь на непомерную скуку в заштатной Евпатории. Бравый капитан был польщён тоской женщины без него любимого.

Больше я не видел предмета своей страсти.

Компания у нас собралась в широком диапазоне — от 15 до 50 лет. Из молодых парней мне особенно импонировал Рустам.

Судя по непрекращающимся предложениям дорогого коньяка от него по любому случаю, шестнадцатилетний подросток происходил не из бедной семьи.

С взрослыми общался очень просто, всегда на ты, был дьявольски смазлив, все немногочисленные девчонки в санатории влюблялись в него.

Но был в нём некий надлом, который я никак не мог понять.

На правой руке у Рустама всегда была надета перчатка и, согнутой ей в кулак, он постоянно боксировал: и со встречными стенками, и со стволами деревьев, и часто с мордами непонравившихся ему собеседников.

Однажды, после очередного конфликта, когда, похоже, профессиональный боксёр расквасил юноше морду до кровей, я, оттолкнув спортсмена, отвёл подростка в сторону и спросил: