СССР — в этом Гитлер был убежден уже в 1939 г. — легкая добыча, которая сделает Третий рейх непобедимым на все времена. «Барбаросса-1939», вероятно, мог бы привести к падению СССР и уничтожению России. Движение Сталина навстречу Гитлеру было необходимо как блеф, адресованный западным державам. Когда они отказались сотрудничать с Гитлером, ему потребовались большие усилия для того, чтобы настроить свой Генеральный штаб на войну против Запада.

В последнем разделе книги будет проанализирован новый поворот Гитлера на Восток летом 1940 г. Действительно ли решающий импульс исходил от диктатора? Какую роль играли идеологические мотивы и какие представления о войне имел он сам? Или же начальник штаба Верховного командования сухопутных войск предложил ему воспользоваться старыми планами по ограниченной войне с СССР? При этом придется учесть, что генералы Гитлера, осужденные позже союзниками на Нюрнбергском процессе, имели все основания утаить собственные прежние планы в отношении СССР. В 1941 г. план «Барбаросса» в качестве войны на уничтожение уже спустя несколько недель потерпел поражение в военно-оперативном отношении. Однако то, как именно модель интервенционной войны 1939 г. превратилась в план «Барбаросса», говорит о большей ответственности военного руководства, нежели та, о которой было принято говорить до сих пор.

Благодаря Священному союзу, созданному в первой половине XIX века, стал возможен наиболее долгий по времени период мирного и конструктивного сотрудничества немцев и русских в первой половине XIX века. Его основу образовывали три великие державы Центральной и Восточной Европы: Австрия, Пруссия, Россия — союз, возникший как следствие Наполеоновских войн. Общий интерес заключался в желании сдержать Францию и подавить вышедшие из ее недр революционные и националистические движения, которые, по-видимому, представляли угрозу для консервативных, многонациональных империй. В центре европейского треугольника Берлин — Вена — Москва располагалось Королевство Польское, которое исчезло с карты в результате трех его разделов, состоявшихся в конце XVIII века.

Реконструированное Наполеоном «Великое герцогство Варшавское» просуществовало недолго, и самый факт его существования стоил жизни ста тысячам польских солдат обстоятельство, ставшее следствием движения Великой армии корсиканца в сторону бескрайних просторов России. Из названных выше трех держав к России отошла наибольшая часть Польши.

Согласно принятому Венским конгрессом 1815 г. порядку на протяжении ста последующих лет Пруссия (а позже и Германская империя) обрела протяженную общую границу с Россией на сто последующих лет. Однако в сознании польских подданных мечта о возрождении собственной нации отнюдь не поблекла.

«Jeszcze Polska nie zginęła»[2] — этот образ образованная элита поддерживала в сердцах простых людей. Ради этой цели поляки были готовы сражаться и во имя ее погибать. Таким образом, в XIX веке эта земля стала крупнейшей горячей точкой континента, в которой то и дело вспыхивали восстания. Большинство из них были направлены против жесткости царской власти и возникали преимущественно в столице, Варшаве. Однако Краков (Австрия) и Познань (Пруссия) тоже становились центрами мятежей, неизменно оказывавшихся в военном отношении безуспешными.

Прусско-российский союз продолжал свое существование в этот бурный век потрясений и резких изменений. Его поддерживали монархические силы, в этот период сформировалось целое поколение офицеров, разделявших общие идеи.

В среде либеральной немецкой буржуазии, напротив, на протяжении долгого времени преобладало восхищение Польшей, в основе которого лежали собственные демократические и национальные амбиции.

Стабильность во взаимоотношениях с русским соседом дала трещину после победы, одержанной Германией над Францией в 1870–1871 гг. Министр-председатель прусского правительства Отто фон Бисмарк придавал большое значение отсутствию разногласий с Россией, что не в последнюю очередь было предпосылкой для воссоединения земель империи. Как рейхсканцлер он пытался балансировать между идеями самоутверждения и самоотречения. Надлежало убедить великие державы в том, что Германия «сатурирована» и не станет выказывать каких-либо территориальных претензий. В 1873 г. Бисмарку удалось добиться заключения союза между Россией, Германией и Австрией («Союз трех императоров»), который был нацелен на установление баланса внешнеполитических интересов в Центральной Европе и на поддержание общности консервативных великих держав в интересах борьбы с революционной угрозой.

Этот союз, скрепленный соображениями политической безопасности, на поверку оказался весьма хрупким: он требовал от Германии постоянных усилий по его поддержанию. Австро-Венгрия и Россия стремились реализовать собственные амбиции на Балканах, где на фоне ослабления Османской империи образовался вакуум политической власти. Уже в 1878 г. на Берлинском конгрессе Бисмарку, «честному маклеру», пришлось приложить немалые усилия к деэскалации конфликта, что удалось ему лишь отчасти, поскольку Россия сочла, что ее интересы ущемлены.

Напряженность во взаимоотношениях Германии и России оформилась и усугубилась после того, как Берлин для защиты сельского хозяйства страны ввел высокие таможенные пошлины на российский импорт и заблокировал в 1887 г. для России рынок немецкого капитала. Царская империя крайне зависела от зарубежного капитала, необходимого ей для модернизации экономики. Расширение сети железных дорог играло здесь решающую роль, однако Берлин расценивал появление железнодорожных путей на западе России как стратегическую угрозу, так как это обстоятельство существенно облегчало перемещение российских войск в случае войны двух государств.

Франция могла реализовать свое стремление к реваншу только путем внесения раскола в немецко-российский альянс. В Париже небезуспешно работали над этим. Берлин недостаточно сопротивлялся роковым побуждениям французов. Немцы были не готовы оставить Австро-Венгрию наедине с Россией на фоне усиления противоречий между двумя государствами.

Прусско-германский Генеральный штаб вынужден был считаться с вероятностью франко-российского альянса, появление которого в будущем не исключалось и было чревато для Германии необходимостью вести войну на два фронта. Эта перспектива стала поводом к разработке некоторых планов и появлению новых соображений. Пруссия имела опыт войны с русской армией (Семилетняя война 1756–1763 гг.), однако военные действия тогда проходили на собственной территории и с переменным успехом. Смерть императрицы Елизаветы в 1762 г. и вступление на престол ее восторгавшегося Пруссией сына привели к тому, что Россия отказалась участвовать в окружении прусской армии — вожделенное «чудо Бранденбургского дома», на повторение которого Гитлер напрасно надеялся в 1945 г.

Память о братстве немецкого и русского оружия, которое сделало возможной в 1813–1814 гг. победу над Наполеоном, спустя два поколения поблекла. Образ России стал провоцировать антиславянские настроения. Социал-демократы полагали, что царь стоит во главе империи зла и является олицетворением деспотизма и реакции. Уже в 1849 г. Фридрих Энгельс требовал: «Борьба, беспощадная борьба не на жизнь, а на смерть со славянством, предающим революцию; на уничтожение, и беспощадный терроризм».