Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А где угодно. От Арктики до Антарктики. Есть места, где тебя будут почтительно именовать «прекраснейшая и мудрейшая, совершеннейшая и чудеснейшая». Деньги только отстегивай, и будут. Хотя Але на такое и пяти копеек жалко. Но – ладно. Обращение не редкость. А что дальше? Вы уже три дня лежите?
После той аварии… Аля подозревала, что и двадцать лет можно бы пролежать. В коме. Но дальше-то как?!
Была знахарка. Какие, на фиг, знахари в век медицины и фельдшеров?! Даже в Африке есть Красный Крест! И вообще – не похоже это на Африку. Холодновато. И небо за окном серое. И даже если знахарка – какие к черту преодоления болезни в век антибиотиков?! Вкатят лошадиную дозу – все микробы передохнут.
И вообще – за ребеночком?!
Какие, к чертям свинячьим, дети?! Аля, честно говоря, спала только с Алексеем. На каникулах. И то со всеми предосторожностями. Ей доучиться хотелось, а ему – получить хотя бы майора. А потом уж можно и в загс. Но пока они старались, чтобы ничего… и никак… И после тех каникул у нее месячные были не раз. И по графику. Давно бы проявилось, если что.
О чем тут речь идет?! Какой ребенок?
Хотя, если был ребенок – ясно, почему внизу живота такие мерзкие ощущения. Редкостно мерзкие.
Но как?!
Лично у Али было два варианта. Первый – простой. Она оправилась после аварии, успела выйти замуж, залететь и даже родить. Но в результате стресса (родильной горячки, клинической смерти, пролетевшего метеорита, упавшего яблока – вариантов прорва) забыла все, что было после аварии. И теперь ей все придется начинать сначала.
Второй вариант…
Он тоже был. И не радовал.
Соседка по комнате в общаге была заядлой толкиенисткой. Она ходила на ролевки, свято верила в параллельные миры, заваливала все углы фантастикой и замусорила весь комп всякой пакостью из разряда фэнтези. Аля не спорила с ней и не ругалась, прок был и от такого. Особенно когда в комнату случайно забрели двое пьяных кавказцев. Они мигом протрезвели, натолкнувшись на Элдариэль (в миру – Элла) в кольчуге и с мечом. Которым она и гнала парней по коридору до выхода. Девушка как раз собиралась на ролевку и оделась соответственно. Эффект был потрясающим. Тем более что все делалось с приближением к реальности, и меч весил не меньше трех килограммов. А то и все пять. Аля не взвешивала. А железякой в умелой руке, да по хребтине…
Но – хватит об Элке.
Второй вариант был параллельным миром. И радоваться тут нечему.
Аля периодически брала у подруги что-нибудь почитать – если расшатанная нервная система отказывалась погружать девушку в глубокий сон, очень хорошо помогали разные фантастические книги. Насколько она помнила, выглядело это так. Героиня (молодая, прекрасная и вся из себя ведьма) попадает в параллельный мир (где только ее и ждали). И начинает вести себя там настолько по-идиотски, что в родном мире ее бы приняли в психушку без блата и очереди. Просто на основании поступков.
Она лезет куда не надо. Хамит кому ни попадя. Влюбляется в антисоциальные элементы с дурными наклонностями. В крайнем случае все окрестные принцы и короли были ее. Если уж автор решал соригинальничать, героиня огребала себе на голову – и на всю оставшуюся (разумеется, лет так в 1000–5000) жизнь – эльфа или дракона. Который сидел на своей кочке тоже лет так с тысячу специально для нее.
Бывает.
В дополнение к уже сказанному, героиня постоянно рвется спасать мир, который прекрасно существовал миллион лет до нее и прекрасно просуществовал бы еще лет эдак с миллиард – без нее.
И что тут от умного человека?
Кроме того, героине неоправданно везло всегда и во всем. Грубо говоря, если она падала с небоскреба – тут же находился либо ловящий ее герой, либо стог сена, либо свежеоткрытые магические способности или ангельские крылья. В крайнем случае ускоренная регенерация.
И Аля сильно подозревала, что если это – другой мир, ей такая халява не светит. Зато светит загнуться без антибиотиков. Тем более что, по ее ощущениям, даже кружку не мыли недели две. А саму сиделку – с рождения.
И девушка приняла простое решение. Молчать.
Молчать и еще раз молчать!
Среди говорящих попугаев дольше живут те, которые меньше говорят. К людям это еще более применимо.
А жить хочется. И не в местном дурдоме. Если тут вообще такие есть.
Хорошо еще, если дурдом. А если… Святая инквизиция, например, пришельцев из другого мира первым делом бы протестировала на связь с дьяволом. То есть притопила с камешком на шее. Выплывет – виновна. Дьявол ей помог. Не выплывет… «Братья. Она была невиновна. Помолимся же за ее грешную душу. Ибо все, что Бог ни делает, все к лучшему».
Очень приятные ощущения.
Даже если все это бред, Аля подозревала, что и в бреду ей утопиться не захочется. Или торжественно сжечься. Кажется, это называлось аутодафе?
Поэтому плевать, какой это мир, какой век (судя по обстановке – не больше пятнадцатого, даже зеркал нет!), какая планета…
Плевать на все, кроме своего здоровья.
Спать, набираться сил и выздоравливать.
Спать.
Аля вздохнула поглубже и принялась считать овец.
Уснула она на шестнадцатой скотинке.
Второй культурный шок Алю ждал при следующем пробуждении. Вот так сидел в кустах и ждал.
А что делать? Девушка проснулась, попила воды и захотела на горшок. Верная сиделка, воняющая еще сильнее (ладно, был бы человек хороший, а ароматизировать любого можно) откинула одеяло и принялась подсовывать под Алино тело что-то вроде средневекового судна.
Действовала она так неловко и неумело, что пролежни были обеспечены. Но Але было не до пролежней. Расширенными глазами она смотрела на свое (какое, к чертям свинячьим, свое?!) тело. И понимала, что это не она!!!
Аля от рождения была черноволосой, чуть смуглой, с серыми глазами. Всегда не больше сорок шестого размера. То есть вполне стандартная девушка при росте сто семьдесят. А тут?!
На простыне, которую тоже надо было бы уже месяц как постирать, расположилась рыхлая тушка размера эдак пятьдесят шестого. Или вообще шестидесятого. Весьма рыхлая и белокожая. В задравшейся грязно-розовой рубашке. И что самое ужасное – блондинка!!!
Натуральная.
Аля ушла в глубокий обморок. Правда, описаться она смогла и в обмороке.
В третий раз девушка открыла глаза днем.
Ощущения опять были мерзкими. Опять сухость во рту. Опять голова болела. Опять мутило. Про промежность лучше и не говорить. Если она и рожала, то, по ощущениям, ребенок родился бешеным дикобразом. Но требовалось хоть что-то сделать.
И кто-то держал ее за руку. И говорил.
«… а у Висы Хадсон овца родила двухголового ягненка. Докторус, ну которого к тебе приглашали, поехал его посмотреть и сказал, что обязательно чучело набьет и отправит в королевский музей диковинок. Он еще обещался сегодня заехать. Поглядеть на тебя. Ой, девочка моя, не умирай! Только не уходи! Я ж тебя вскормила, на руках своих вынянчила, выносила родненькую, и батюшку твоего тоже вынянчила! Ты ж у него одна, кровинушка! И у меня ты тоже одна! Как матушка твоя в землицу ушла, так и ты уйти хочешь. А он без тебя заболеет да зачахнет. А муженек твой – хоть и граф, да сволочь! Жена тут помирает, ребеночка ему родить пытаясь, а он со шлюхами в столице развлекаться изволит. А я уж тебе и водичку чудодейственную на золоте настояла, чтобы ты после родов еще краше стала. Ты только поправляйся, родненькая моя! Как же я без тебя тут оста-а-а-а-ануся… На кого ж ты меня покидаешь-то…»