— Сын, ты чего молчишь? — грубо спросил мужчина, и сделал шаг в мою сторону.

— Кто вы? — спросил я, уже устав крутить у себя в голове различные мысли, уже желая получить ответ и начать разбираться в происходящем.

— Ты не узнаёшь своих отца и мать?

— Нет я вас не знаю, — растерявшись сказал я, уже начиная осознавать, что вокруг меня твориться что-то не то.

— Как ты не можешь нас узнать, мы же… хотя, ты же так стукнулся головой, теперь понятно почему ты нас не помнишь. Семён ты хоть что-нибудь помнишь? — сперва разволновавшись, а потом быстро успокоившись сказал мужчина.

Говорить честно и откровенно было сейчас не самое лучшее время, поэтому нужно было сперва всё разузнать, а только потом принимать решения, что можно рассказывать.

— Я вообще ничего не помню. Что со мной случилось?

— Пошли сынок под яблоню, я там тебе всё и расскажу. А ты мать сбегай пока за лекарем, — сказал мужчина и взяв меня за руку повёл за дом.

Прошли мы за дом, и я сразу увидел небольшой сад и широкую деревянную лавку под одним из деревьев. Вот именно к ней мы и пошли. Я сел ровно посередине лавки, мужчина сел с одной мой стороны, а оба подростка с другого. Мужчина как-то странно на меня посмотрел, а потом заговорил и в его голосе слышалось облегчение.

— Два месяца назад, когда мы сеяли поле ты залез на лошадь. Всё было бы ничего, если бы это был наш Рыжий, но он приболел и пришлось брать Гнедого, а он не любит, когда на него садятся верхом, — договорив мужчина на несколько секунд замолчал, после чего снова продолжил говорить, — так получилось, что Гнедой взбрыкнул, а ты не смог удержаться на его спине и упал на землю и упал неудачно. Прямо в том месте лежал камень, и ты ударился об него головой. И с того дня ты был, ни жив ни мёртв. Тебя много раз осматривал лекарь, но каждый раз разводил руки в стороны не в силах хоть что-нибудь сделать. Да и мы только и могли, что за тобой ухаживать и молиться чтобы ты выздоровел. И наши молитвы сбылись, теперь ты с нами и всё будет хорошо.

Услышав эту историю, я не испытал никаких эмоций. Для меня это были просто слова, которые мало что значили. То, что мне сейчас рассказали, точно было не моей жизнью и меня это как-то не сильно задевало. Теперь я смог рассмотреть все части своего тела более внимательно и ту худобу, что я видел точно не принадлежала мне. Вопросов у меня было огромное количество, но задавать их нужно было с большой осторожностью.

— А сколько мне лет? — задал я первый безобидный вопрос, про имя уже можно было не спрашивать, так как его я уже знал.

— Тебе почти шестнадцать, — ответил мужчина, имя которого я до сих пор не знал и эту оплошность нужно было срочно исправлять.

— А вас как зовут?

— Меня Григорий, твою мать Валентина, брата, который сидит рядом с тобой зовут Василий, а сестру Евдокия. У тебя кроме них ещё есть два брата и сестра и с ними я познакомлю тебя позже.

— Хорошо, значит я родился в многодетной семье, — негромко сказал я.

— В какой семье?

— А какой сейчас год? — решил я не дать перетечь в ненужное мне русло разговор и продолжил задавать вопросы.

— Тридцать первый сынок.

То, что это явно не две тысячи тридцать первый я был практически уверен, единственное если я находился в семье староверов, но в это всё равно верилось слабо. На восемнадцатый век всё что я видел не походило, но в этом я был уверен ещё меньше.

— Сейчас тысяча девятьсот тридцать первый?

— Да, а что тебя в этом может удивлять?

И тут я понял, что прокололся. Ведь для потерявшего память год точно не имел никакого значения. Нужно было что-то сказать, но этого мне не пришлось делать, так перед нами появилась моя так называемая мать с молодым мужчиной.

— Вот это да! — воскликнул мужчина, — у него же была серьёзная гематома и без хирургического вмешательства было не обойтись.

— Всё это ваши мракобесия, хорошо, что мы вас не послушали и не отправили Семёна в город, — возмущённо сказала женщина.

— Вот, что с вами делать, то что сейчас ваш сын встал с постели это самое настоящее чудо. Но даже так его всё равно нужно осмотреть и желательно всё равно свозить в город.

— У нас нет денег на вашего доктора, да и на саму поезду то же, — недовольно возразил Григорий, но через несколько секунд заговорил совсем другим тоном, — деньги будут только осенью, когда продадим урожай, а пока можешь хоть ты его осмотреть.

— Ай… освободите лавку, а ты Семён, сними рубашку.

Лавка была мгновенно освобождена и на ней через секунду появился большой чемодан. Я же замешкался, не сразу отреагировав на то, что мне сказал мужчина и снял рубашку только когда на меня хмуро посмотрел лекарь.

— Он ничего не помнит, — тут же сказал Григорий.

— О, а чего сразу не сказали? Это не есть хорошо и что он совсем ничего не помнит? — начал задавать вопросы мужчина, открывая свой чемодан.

— Так, когда было говорить ты мне даже рот не дал открыть, а мы как сына увидели на ногах так сразу за тобой и побежали.

— Ладно, это всё ерунда. Семён подойди ко мне, — командным тоном сказал лекарь.

То, что происходило в последующие десять минут вызывало у меня лишь улыбку, что само собой не осталось незамеченным и когда лекарю уже надоело видеть мою ухмылку он задал мне вопрос.

— А чего это ты улыбаешься?

— Так трубка холодная… — с лёгкостью соврал я.

— Не вертись, я скоро уже закончу.

Это скоро не очень быстро и закончилось, так как после осмотра меня начли скорее всего даже допрашивать, но я как истинный партизан стоял на своём и всё твердил, что ничего не помню. В итоге лекарю наскучило вести со мной однообразный диалог, и он в конце концов оставил меня в покое, что