class="p1">У каждого есть тот, ктo всех дороже.

Кто тёмной ночью греет без тепла,

с кeм дaжe мысленно беседуешь до дрoжи

и хочется из города по закоулкам убегать.

Когда мне в тягость пережить неприятность,

когда депрессии окутывает холод,

я пытаюсь творить и погрязнуть

в своей музе пока та не иссохла…

Проснись… Нарисуй на запотевшем холодном окне

свой шёпот сердечный, что молвит безмолвно.

Все ответы находятся только в тебе,

открой свои очи на мир превосходный.

***

Я в моём мире постоянно один,

на этой Голгофе ежедневно погибая,

под нос себе твержу C’est la vie, господин.

Сам себе палач и суровый судья я

Не бойся меня, я всего лишь твой сон,

я – губы, которые разучились улыбаться,

я – глаза, от слёз ослепшие;

иной

ночлег ты ожидала, не умею притворяться.

Я предвижу безумие грядущих перемен,

не хочу я быть кем-то в кавычках.

Все мироздание погасло в момент,

когда одиночество стало привычкой.

«Расскажи, что ты знаешь о любви?»

– переболело, и отныне прошло.

Пока еще в мыслях, значит не погиб,

я сам себе пишу свой приговор.

Только недавно осознал как это сложно,

никого в этой жизни не ждать.

Мне уже не будет тут места – изогнан.

Никому ни звонить, ни писать.

Возможно, выпив кофе поутру,

я снова буду ощущать покой;

мне свыше молвят, что прорвусь,

а веры в это вовсе никакой.

Я разрушаю себя, но слишком устал,

чтобы беспокоиться об этом.

Увидев во мне лицемерную тварь,

ты не захочешь остаться с поэтом.

«Как ты чувствуешь себя, мой друг?»

– я не чувствую отныне вовсе.

Я не стану другим – я потух.

Быть или не быть? Все силы на износе.

Прошу замолчи, я лишь только твой сон,

кричал тебе вслед – «Ты не рань себя снова»..

В глазах твоих космос целиком отражен,

закрываю я душу свою на засовы.

***

Стоя у обрыва, так и манит вниз,

а мне бы лишь опалённые крылья расправить.

Сладкая мгла, ты меня окутай и плени?

ведь не видно вдали той переправы.

Я хотел бы ту боль, что во вздохе таится,

отыскав, на замки запереть.

Моя молодость – вольная птица,

разреши за звездою с тобой полететь.

Опьяненный безумным творчеством,

что в строках на бумаге сложилось.

Я влюблен в свое пустое одиночество,

которое в жизнь мою клыками впилось.

Здесь небо так трагически красиво,

на нем раскинулось вечное кладбище звёзд.

Во мне до сих пор продолжается битва

между реальностью и мерцанием грёз.

Я к твоему миру прикоснулся однажды,

и буду с тобой до последнего вздоха

лететь за звездой и с обрыва падать,

и в радости и когда тебе плохо.

Творчество – это порыв, порыв людского страдания,

сей цикл навсегда оставит во мне след.

Моей музы не забуду лица очертания,

«Разреши тебе присниться» – шептал, надеясь, тот поэт.

***

Когда ты устанешь от су́етных мыслей,

от музыки в наушниках знакомой

Загляни сюда в мою обитель,

ничего здесь нет кроме дома.

Там услада для уставших глаз,

за снежной пеленой притаился закат.

И воздух станет чуть свежей.

Для вас

орудую тут словом до темна.

Когда я молчу, все расскажут стихи,

как блуждаю я по улицам пустого подсознания.

Снаружи греет чашка горячего чая, иным

– изнутри лишь согревают воспоминания.

Воспоминания? Они как шарф шерстяной на шее,

обвязавшись,

согревая тебя каждый день.

Если сердце убивает тоска все больнее —

разыщи его и скорее надень.

В строка́х я своих уже дошёл до конца.

Испробовал все, не познав любовь, дороже

из всех сказанных слов и эмоций лица,

Нам важно услышать: «Я тебя тоже».

Живи и наслаждайся моментом,

истратив лишь немного чернил.

Тепло родного дома ничто не заменит,

лишь только бы сердце пылало все дни.

***

Последний раз мне взглядом пpoшлoe окинуть,

ведь там я больше не очнусь.

Лежать на осколках своих же – погибнуть,

невзирая на них, я пожалуй пройдусь.

Туда, где не ловят телефоны,

тишина где и покой.

Словом своим вооружённый,

Блуждаю по коробке черепной.

Тут я у музы под нежным крылом,

обрел свой приют для души.

Хочется редко забыться порой,

но шепчет мне голос: «Просто пиши»

Обрывки фраз расскажут до мурашек,

как засыпая с иконою в руках,

мысли поглощают – словно падший,

падший ангел запутался в адских кругах.

Убивая свои ноги в кровь,

проходить по разбитой дороге.

Маски прошлого сдирать с лица и вновь,

гореть отцовской сединой и маминой тревогой.

Пройти сквозь боль до отметки – восемнадцать,

стремиться вперед, становясь мудрей.

И лишь придет мне час земле предаться,

оставит меня муза на одре.

***

Как птица, что в клетке, наружу стремится – стекает слеза по щеке.

Уже закопался достаточно в мыслях, что б колебаться в себе.

Прошу, давай без натянутых слов,

«Всё будет хорошо» – не лучшее избавление.

Ты посиди со мной до последних снов, пока не настигнет забвение.

Не спрашивай больше о моём состоянии,

еще реагирую зрачками на свет.

Бессонная ночь умерщвляет сознание,

словно дурман в заурядном цветке.

В минуты печали промолвят: «Ты ангел, что тут затухает

средь лживых афиш»

Ах, жаль, когда все утеряны ранги, на сломанных крыльях,

увы, не взлетишь.

Я ухожу.

Я погружаюсь в сон, пусть там таинственно неясно.

Что внутри таилось глубоко – взросло,

под тлеющий закат, кроваво-красный

***

Прошу разделить со мною горе, нависшее бременем,

когда растворится в ночи мой избитый силуэт.

И, словно эта явь – тяжелый удар по темени, изнутри прожигает,

как легкие дым сигарет.

Я под гильотиной разлагался во мраке ночном,

с настроением, медленно шедшем к нулю.

А ты, на плачущем фоне дождя за тревожным окном,

всё молила идти к долгожданному сну.

«Прощание – есть самая тяжкая боль» – твержу себе под нос,

исподлобья смотря на небеса.

И что с гневом было посажено