class="p1">А теперь выходит, что в этом городе я фактически одна осталась. Больше всего дружила как раз с Катей. Но как выяснилось, дружбой там и не пахло. А я, дурочка, доверяла ей…

Наутро ожидаемо выгляжу так, что краше в гроб кладут. И если синяки под глазами еще удается как-то замазать, потухшие глаза исправить не удается. Как и улыбаться через силу.

После свадьбы мы с Пашей должны были уехать в отпуск. Но график концертов не позволил. Так что договорились, что через пару недель поедем на море. Поэтому в понедельник мне все же приходится идти на репетицию.

Предыдущие сутки я драила квартиру до блеска. Безжалостно выкидывала любое напоминание о любимом мужчине, предавшем меня столь цинично. Телефон по-прежнему не включала. Банально боялась. Не выдержала бы жалостливых СМС и попыток поддержать меня.

Утром каждый шаг до танцевального центра дается нелегко. Еще час назад я думала, что справилась со страхом и готова смотреть прямо в глаза всем, кто будет злорадствовать. Я, конечно, наивная, но понимаю, что будут и те, кто от души порадуется тому, что Катя меня обскакала. О том, как нам теперь работать в одном коллективе, я все еще стараюсь не думать.

В центр захожу так, словно в холодную воду ныряю с разбега. Охранник приветливо здоровается. Я отвечаю на автомате, а сама отсчитываю оставшиеся мгновения.

Наша раздевалка на втором этаже. Чтобы подняться, уходит всего минута.

Открываю дверью, понимаю, что не первая. Девчонки замолкают тут же. Ясно, что обсуждали меня. Первая горькая пилюля за сегодня.

— Ой, Злата, привет! — излишне громко говорит Алиса.

— Привет, — отстраненно отвечаю и подхожу к своему шкафчику. За спиной гробовая тишина. Она давит. А затем я все же слышу это — едва различимый шепот. Слов не разобрать, но не надо быть гением, чтобы догадаться, про кого разговор.

— Можете прямо вслух, — бросаю через плечо.

— Злат, да мы… — виновато оправдывается Рита, которая довольно часто общается с Катей. — Жаль, что так вышло.

Резко разворачиваюсь. Понимаю, что этот момент надо пережить. Что если буду прятаться, все равно рано или поздно придется пройти через это.

— А мне не жаль. Лучше узнать на свадьбе, что твой жених — предатель, чем поймать на измене, когда у вас уже двое детей.

Эту фразу я вчера полдня репетировала. Рыдала, успокаивалась и снова репетировала. Чтобы все вокруг думали, что мне не больно. Чтобы не видели, как сильно переживаю. Чтобы не поняли, что я разбита, разрушена до основания случившимся.

Сейчас мне очень непросто. Как и вчера. Но на удивление собраться с мыслями и решить не дать себе погрязнуть в самобичевании мне помог именно тот случай с Феликсом. Эмоции от произошедшего пусть немного, но все же перекрыли боль.

Так что я даже в каком-то смысле благодарна мужчине за то, что встретила его.

Девчонки переглядываются, и я понимаю — ни черта они мне не сочувствуют. Скорее, наоборот. Вроде и делают вид, что не радуются, но что-то такое проскальзывает на их лицах.

— Да, ты права, — неловко соглашается Алиса. А затем тут же замолкает, стоит ей глянуть мне за спину.

— Всем привет! — жизнерадостно выдает Катя. Я даже не удивляюсь. Отворачиваюсь обратно к шкафчику, заканчиваю переодеваться и ухожу в зал, стараясь не вслушиваться в то, как она довольно щебечет о “самом лучшем дне в ее жизни”.

Боль пульсирует в груди. Но я стискиваю зубы и иду дальше.

Разминаюсь, стараясь сосредоточиться на упражнениях. Понемногу девчонки тоже подтягиваются. Последней заходит Катя. По-царски окидывает всех взглядом и начинает разминку.

Верховцев приходит почти следом.

— Так, девочки, размялись? — нестройный гул отвечает ему. — Отлично! Итак, послезавтра у нас вечерний выход. Три номера, которые готовили на прошлой неделе. Сейчас проходим и… — Николай Владимирович замолкает, его взгляд останавливается на мне. — Так, и у нас будет небольшая ротация. Воропаева — встанешь в третью линию, а ты, Катя, останешься в первой с Ритой.

Повисает гробовая тишина. Я же… Боже, я даже не дышу. Только моргаю. Он, что, серьезно?

— Не тормозим! — недовольно прикрикивает Верховцев и хлопает в ладоши.

Мне кажется, мое тело совершенно не слушается меня. Что все же выполняю указание, понимаю только когда оказываюсь позади. Замечаю победный взгляд бывшей подруги. Она подмигивает Рите, та довольно улыбается.

А я просто не могу поверить. Неужели ей мало того, как она увела моего мужчину? Мало унизила, украв свадьбу? Теперь еще и это?

— Раз, два, три — начали! — командует Николай Владимирович, еще раз хлопает в ладоши, и тут же включается музыка.

Естественно, я не успеваю вовремя сделать первые движения, сбиваюсь, пытаясь включиться в процесс, но снова и снова ошибаюсь. Когда музыка вдруг стихает, я даже не сомневаюсь в причине.

— Злата! Соберись. Весь рисунок сбиваешь. Еще раз!

Нервно киваю, ловлю краем глаза взгляды девчонок. Конечно, они сейчас с любопытством наблюдают, может, даже ставки делают. Ведь раньше я… Раньше я была претенденткой на главные роли во всех номерах. А теперь?

Когда третий раз подряд у меня выходит из рук вон плохо, Николай Владимирович психует.

— Воропаева, за мной!

Вздрагиваю и, старательно игнорируя взгляды коллег, следую за Верховцевым. Он заходит в свой кабинет, придерживает мне дверь и закрывает ту сам.

— Не думал, что буду это с тобой обсуждать, но, похоже, придется.

— Если вы про свадьбу, то…

— Какая, к черту, свадьба? — психует он. — Забудь. Тут не центр психологической помощи. Личные проблемы оставляй за дверями зала.

— Тогда о чем?

— В общем, с сегодняшнего дня ты больше не в главном составе, Злата. Мне жаль.

Его слова — будто выстрел. В упор. Вот и все…

4. Злата

— То есть как это? — переспрашиваю, а у самой сердце ухает так, что ноги слабеют. — Это шутка?

— Не шутка, — зло отвечает Николай Владимирович. — Будешь теперь на подхвате. На репетиции все равно приходишь. Но будешь позади, в последней линии тренироваться.

— Но почему? — с отчаянием спрашиваю. — Если из-за сегодняшних ошибок, то…

— Да плевать на сегодня! — резко рявкает Верховцев. Он явно не в себе, редко когда видела его таким. Только если сильно что-то бесило. — В общем, почему, ты и сама знаешь. Понимаешь, кто нас спонсирует. А без Кравцова…

Пазл складывается очень неожиданно. Мне не верится до последнего. Неужели Паша настолько мстителен? Но за что?

— Без него что? Мы ведь и раньше выступали…

— Да что ты понимаешь, Злата? — раздраженно фыркает хореограф. — Без спонсорства, два концерта за месяц. Такое будущее ты видишь? А остальные? — он