столицы. К тому же все флотские недолюбливали Третье отделение, а у меня это было будто на лбу написано.

Но со временем вице-адмирал все же смирился с моим присутствием. Ему понравились мои идеи по модернизации кораблей: установка паро-винтовых двигателей, более мощные пушки и строительство броненосцев. Однако за четырнадцать месяцев на российских судоверфях построили только три быстроходных фрегата-рейдера, вроде «Варяга», два броненосца, еще три достраивались и пока еще стояли в доках Николаева и Кронштадта. Треть линейных кораблей и фрегатов оснастили винтовыми двигателями, но остальные так и остались парусниками. А до закладки истроительства настоящего «монитора» так дело и не дошло. К тому же за три месяца до войны, на Балтийском море, у острова Бронхольм разбился большой 52-пушечный «Архимед», гордость русского флота. Думаю, здесь точно не обошлось без диверсии вездесущих британцев…

В общем, к войне на Черном море подготовились плохо, хотя я предупреждал и министров, и императора Николая еще за четырнадцать месяцев до начала боевых действий…

Когда всех пленных погрузили в трюм, подошел лейтенант Кехтер. Худощавый и узкоплечий, в отличии от капитана Павла Верещагина, который казался настоящим былинным богатырем с широченными плечами и мускулистым торсом.

— Капитан, среди пленных английский журналист. Он просится на разговор с вами.

Верещагин подмигнул мне:

— Ну что, Андрей Иванович, поговорим с англичанином… Ведите, лейтенант!

Я заметил на палубе матроса Коваленко с перевязанной рукой.

— Демьян, здорово досталось?

— Ничего, ваше благородие, бывало и хуже. До свадьбы заживет!

Верещагин отдал команду выдвигаться к Севастополю. Мы вместе вошли в капитанскую рубку, куда через пять минут ввели англичанина.

— Меня зовут Джозеф Хантер. Я английский журналист.

— Вы почти идеально разговариваете на русском…– улыбнулся Верещагин.

— О… да! Я полиглот, знаю кроме родного, еще четыре языка.

Капитан показал на рундук:

— Присаживайтесь, мистер Хантер.

Англичанин осмотрелся и осторожно присел.

— Господин капитан, мне как журналисту было интересно наблюдать за сегодняшним морским боем…

— В настоящее время Англия не находится в состоянии войны с Россией. Как только придем в Севастополь — я отдам вас представителям британской дипмиссии, и впредь рекомендую не появляться на османских судах вблизи российских берегов…

— Да, журналист это очень опасная профессия…

— Джозеф, а вы ведь не журналист,– сухо сказал я.

— Позвольте, не совсем вас понимаю…

— Я наблюдал за вами, когда вы поднимались на корабль. Вы внимательно осматривались, заострив внимания на батарейных пушках. Любой гражданский журналист после перенесенного боя выглядел бы потерянным, но вы держались хладнокровно…

— Мне не впервой видеть морские сражения. Я побывал и на африканских берегах, и в Индии… а вы, похоже, не моряк, хотя на вас форма морского офицера…

— Я из Третьего отделения и уполномочен задержать вас, как английского шпиона.

— Вы нарываетесь на международный скандал, господин…

— Господин Никитин.

— Мне плевать на дипломатию, когда моя родина в опасности…– я нахмурился и пощелкал костяшками на кулаках.

Мистер Хантер слегка побледнел и съежился на рундуке. На палубе отбили третью полуденную склянку. Капитан Верещагин добродушно улыбнулся и привстал:

— Хорошо, вы пока побеседуйте. Пойду отдам распоряжение, чтобы пленных накормили…

Глава 2

Когда капитан вышел из каюты, англичанин тихо спросил:

— Так значит вы патриот, господин Никитин?

— Да, я патриот Отечества. И сразу скажу, зря вы полезли в эту войну.

— Войну фактически начали вы, когда ввели войска в Молдавию и Валахию.

— Вы прекрасно знаете, что весь конфликт начался с притеснения православных славян со стороны турок. Именно ваш британский посол Стратфорт-Редклиф подтолкнул султана к войне. Это он убедил внести поправки в Мирный договор. Англии всегда было выгодно заниматься провокациями и вести войну чужими руками.

— Да, вы правы. Султан не объявил бы войну России, если бы не заручился поддержкой Англии и Франции. Но знайте, даже в Британском Парламенте и среди обычных англичан не все поддерживают эту Восточную войну.

— А королева Виктория?

— Королева… она выполнит все, о чем ее попросит супруг Альберт. Кстати, он ее кузен по материнской линии. Мужчина весьма неглупый.

Хантер улыбнулся:

— Даже после вашей недавней победы, я честно скажу: русский флот обречен. Через месяц из портов Англии выходят пятьдесят быстроходных линкоров и фрегатов, пятнадцать броненосцев, миноносцев и «монитор». Еще около сорока кораблей придут из Франции.

Я вздрогнул. Откуда англичане узнали про броненосцы? Причем не только узнали, но уже и выпустили. Первый броненосец должен был появиться в Англии в 1858 году. Неужели все же произошла утечка информации?

— Если вы задумались, то наверняка неспроста,– усмехнулся Хантер.– Думаю то, что я сегодня видел — ваши лучшие корабли. Согласен, русские способны побеждать османов, но объединенный Английский и Французский флот вас попросту сомнет…

— Похоже, если вы обладаете такой информации о вооружении, то действительно не обычный журналист.

— Не прикидывайтесь наивным ребенком, вам это не к лицу. Вы прекрасно осведомлены, что все иностранные журналисты, работающие за пределами своей страны, так или иначе работают на разведку. Я действительно сдал вам ценную информацию, а расскажу еще больше, но взамен потребую совсем немного… пистолет и один патрон.

— Вам совсем не мила жизнь?

— Теперь уже нет. Я хорошо чувствую людей, господин Никитин. Вы наверняка через многое прошли. Скажите, у вас есть дети?

— Сыну восемь месяцев.

Англичанин вздохнул:

— Знаете, со временем я начал понимать: нет ничего дороже любви к

детям. Моей единственной дочери Беатрис было всего шестнадцать, когда она пропала… Когда-то и я был горячим патриотом своей страны, считал Британию лучшим государством в мире… пока в одночасье все не перевернулось. Я действительно раньше был обычным журналистом, работал в Лондонском «Таймс». Когда Беатрис пропала, я сразу поднял все связи. У меня было много знакомых даже в Скотланд-Ярде. Труп девочки нашли через неделю в Темзе, у нее были отрублены кисти рук и следы физического насилия. У полиции была версия, что Беатрис убили лондонские сатанисты. Но я все же нанял частного детектива, вскоре он привел неопровержимые доказательство, что в убийстве замешан пятидесятитрехлетний виконт Джон Мельбурн, сын известного Гаррисона Мельбурна, владельца судоверфи и торговых судов в Портсмуте. Я попытался заявить в полицию на виконта и дать делу ход, но вскоре на меня начались гонения. Нашу квартиру подожгли, пришлось переехать в пригород Лондона. В родном «Таймс» на меня вышла обличительная статья, что я связан с радикалами-ирландцами, покушавшимися на королеву. Меня