[1]

«Я помню, как я родился» – 62 миллиона запросов в Google. «Я помню себя младенцем» – 154 миллиона запросов. «Я помню, как находился в утробе матери» – 9 миллионов. Люди выказывают огромный интерес к воспоминаниям о раннем детстве и даже к тому, что было до него. Все мы хотим уловить наши самые ранние воспоминания и понять, каким образом они могли на нас повлиять. Возможно, каждый также хочет узнать, на что в принципе способна наша память в младенчестве. Некоторые с охотой делятся своими самыми ранними воспоминаниями, как, например, Рут, принявшая участие в онлайн-опросе по этой теме на сайте британской газеты Guardian:

Рут – одна из бесчисленного множества людей, которые уверены, что помнят момент своего рождения. Также очень многие утверждают, что помнят свое младенчество – представляют себе, как выглядела их кроватка или детская, или воспроизводят в памяти конкретные события. На протяжении своей карьеры я слышала немало подобных примеров. «Я помню игрушечные самолетики, которые висели над моей кроваткой». «Я помню, как застряла в кроватке и испугалась, когда меня прижало откидной дверцей». «Я помню, что моей любимой игрушкой был голубой музыкальный мишка – я дергала за веревочку, и он помогал мне уснуть. Откуда мне об этом знать, если не из воспоминаний? Ведь мы выбросили этого медвежонка, когда мне было два года».

Если задуматься, это действительно невероятно. Как люди могут помнить то, что происходило с ними в столь раннем возрасте?

Так вот, помнить этого они не могут.

Первое воспоминание

У каждого есть самое раннее воспоминание – ясно, что какое-то из них должно быть самым давним. Если мы отбросим идею перерождений, это должно быть воспоминание о событии, произошедшем в пределах доступных нам временных рамок – в какой-то период между настоящим и тем мгновением, когда мы обрели способность мыслить. Но откуда нам знать, что наше самое раннее воспоминание правдиво воспроизводит то, что случилось в реальности?

Когда люди говорят, что помнят игрушки, висевшие над их детской кроваткой, или больничную палату, в которой они родились, или тепло, которое они ощущали в утробе матери, они имеют в виду то, что психологи называют невозможными воспоминаниями. Данные исследований показали, что во взрослом возрасте мы не способны достоверно вспомнить события из младенчества и раннего детства. Проще говоря, детский мозг недостаточно физиологически приспособлен к созданию и хранению долгосрочных воспоминаний. Тем не менее многие люди утверждают, что у них такие воспоминания есть, и часто бывают уверены в их истинности, поскольку не видят других возможных источников для возникновения этих образов.

На самом деле придумать альтернативное объяснение нетрудно. Разве ребенку больше неоткуда узнать о том, как выглядели его детские игрушки или кроватка, или что однажды его прижало дверцей кроватки, или что у него был музыкальный медвежонок? Ясно, что эту информацию можно получить из внешних источников: посмотрев старые фотографии или послушав рассказы родителей. Воспоминания о важных для ребенка предметах могут сохраниться хотя бы потому, что они окружали его и в более позднем возрасте.

Итак, мы знаем, что по крайней мере некоторые исходные материалы для создания убедительной картины раннего детства можно получить извне. Затем, помещая эту информацию в контекст, который кажется нам подходящим, например в услышанную от кого-то историю о нашем детстве, мы можем ненамеренно заполнить пробелы в памяти и додумать недостающие детали. Наш мозг собирает обрывки информации в общую картину, которая кажется нам осмысленной и которую мы принимаем за настоящие воспоминания. Это происходит скорее автоматически, чем в результате сознательного решения «вспоминающего». Два основных процесса, в ходе которых это происходит, – это конфабуляция[3] и смешение источников информации.

По словам Луи Наума и его коллег из Женевского университета, специалистов в области когнитивной нейробиологии, «под конфабуляцией понимается возникновение воспоминаний о несуществующем опыте или событиях, которые никогда не происходили»[4]. Этот емкий термин обозначает сложный феномен, оказывающий влияние на многие из наших воспоминаний, в особенности – на самые давние. С одной стороны, когда речь идет о воспоминаниях из раннего детства, такого определения может оказаться недостаточно: возможно, событие имело место в реальности, но наш мозг в столь раннем возрасте не мог сохранить эту информацию так, чтобы потом предоставить нам ее в виде целостного воспоминания.

С другой стороны, вера в то, что у нас есть воспоминания о событиях из раннего детства, например о собственном рождении, может быть результатом неверного определения источника информации. Это называется смешением источников – человек забывает, откуда получена информация, и относит ее к собственной памяти и пережитому опыту. Желая вспомнить свое беззаботное детство, мы можем перепутать мамины рассказы с собственными воспоминаниями. Или вплести в них истории, рассказанные братьями, сестрами или друзьями. Или перепутать наши фантазии о том, каким могло быть наше детство, с настоящими воспоминаниями. Конечно, ошибки памяти также могут быть результатом совместного действия конфабуляции и смешения источников.